— Мама, хватит! Все нормально, — по слогам произнес Ботаник. — Едем домой.
— Мы вас подвезем, — поднялась я.
Гражина Эдуардовна смерила меня презрительным взглядом, но кивнула.
— Ивонна Сигизмундовна, — остановил меня Ботаник уже на улице. — Я вам хотел кое-что показать, но телефон разрядился. Съездить к учительнице мы не успели, но я позвонил ей, и она прислала фото выпускного альбома. Качество там оставляло желать лучшего, но кое-что видно.
— В машине должна быть зарядка.
Я села рядом с Лешей спереди и подключила телефон Ботаника. Заряжался он медленно, все-таки это не розетка на двести двадцать.
В машине мы все молчали, пока не загорелся экран смартфона.
— Зайдите в галерею, последняя фотография, — сказал Ботаник.
Гражина Эдуардовна тяжело вздохнула, но промолчала. Леша уже остановился возле подъезда и наклонился ко мне, чтобы видеть экран.
Я увеличила фото, пытаясь разобрать надписи и лица, но качество действительно было хреновым. Ильченко нашла, Дмитрия нашла, вот и Егор какой-то, наверное, тот самый, Александр Мазур, остался только Ковалевский.
Есть!
А теперь стоп. Фото хоть и было смазано, но я не могла поверить своим глазам. Он мало изменился за эти годы, только появилась теперь легкая небритость и небольшие изменения в прическе.
— Охренеть… — выдохнула я.
— Что за выражения? — услышала за спиной, но сейчас было не до пререканий с чудо-мамой.
— Ивонна, в чем дело? — спросил Леша, не понимая, что меня так удивило.
— Мне он тоже показался знакомым, — сказал Ботаник, — но я подумал, что мог ошибиться, хоть на память никогда и не жаловался.
Теперь все начало становиться на свои места, и явное предупреждение от Михаила Гончарова уже не казалось таким непонятным. Только почему в школе Мажор носил другую фамилию? Ладно, даже полиция не смогла найти упоминаний о смене — такие люди деньгами убирают из баз все что угодно. Только следы всегда остаются: учителя, старые знакомые и те, кто стирал данные за немаленькие суммы.
— Нам с этой семейкой не тягаться, — вынесла я вердикт.
Как бы не хотелось торжества справедливости, хоть и не было фактов причастности Игоря Гончарова к смерти Лебедевой… Пока не было. Но если мы попрем против и дальше начнем копаться в этом деле, то со связями Мажора-старшего можем лишиться лицензий, а Леша — погон.
— И что будем делать? — спросил Ботаник.
— Для начала объяснить, какого хрена происходит, — Леше не нравилось, когда он что-то не понимал.
— Это сын Михаила Гончарова, — внесла я ясность, и бывший тоже протянул:
