— Согласен, — сказал Леша.
— Я тоже, — подтвердила я, потому что ситуация выглядела действительно странно.
Как бы иронично-трагично не было, но гробовое молчание затянулось, пока не появился Костя со словами:
— Ну что, Шерлоки недоделанные? Ваша дедукция не подвела?
Санитар поспешил скрыться, а мы посмотрели на Клементьева в недоумении.
— А чем вы нас порадуете, доктор Ватсон? — спросила я, когда патологоанатом остановился возле тела.
— Смотрите, — показал Костя на шею Бондарева, — я уверен, что его повесели уже после удушения, хоть и задушили его грамотно, той же веревкой. Но сами следы сразу наводят на мысль, что это не самоубийство. Они не подтянуты вверх, как если бы человек вешался над потолком, откуда и сняли его, а душил его человек одного примерно с ним роста. Сзади. Вот посмотрите, — Клементьев повернул голову Бондарева, показывая нам, но та издала почти металлический скрежет, что заставило меня поморщиться. — От середины под ухом следы становятся не такими четкими, как спереди. Значит, удавка, не была скрещена на затылке, основной напор пришелся на перед шеи, но этого хватило. Хотя злоумышленник старался подкинуть нам удушение, старался сделать так, чтобы выглядело самоубийством. И кстати, довольно грамотно сделано. Я бы сам так дотошно не изучал, если бы не вы.
— Бондарев очень высокий… — протянул Леша. — Примерно одного роста со мной, не меньше ста девяносто.
— Хочешь покаяться в преступлении? — сострил Костя.
— Нет, что ты! Хотя за нее, — кивнул бывший в мою сторону, — я бы порвал любого.
Я только хотела съязвить что-нибудь в ответ, как Ботаник, стоявший в углу, сделал шаг к нам и сказал:
— А при чем тут Гончаров? Ни отец, ни сын росту не соответствуют. Такие люди, конечно, сами вряд ли являются исполнителями, но это тоже риск.
— Да, — согласился Леша, — потому что подобные заказы чреваты шантажом, если только заказчик уже сам где-нибудь не кормит земляных обитателей в ближайшем лесочке.
Говорил бывший грубо, но по факту. Ментам вообще не свойственна сентиментальность, тем более к несостоявшимся убийцам… Любимой женщины? Любовницы?
Боже, о чем я думаю? При чем тут наши отношения?
— Надо поговорить с Игорем Гончаровым, — сказала я и вышла из зала.
Прислонившись к стене, почувствовала, как становится хреново. Выветрившийся адреналин больше не помогал, потому ноги задрожали. И я, как бы не силилась, просто сползла по холодной стене, запомнив только мелькнувшее передо мной лицо санитара, который подхватил меня на руки. И тут же услышала Лешин голос, почувствовала его. Да, я мало соображала, но поняла, что он принял меня на руки и аккуратно понес, наверное, в кабинет Кости.
