Паула подняла палец, когда говорила в телефон, и одновременно вводила информацию в компьютер. Минуту спустя она отключилась и вернулась в гостиную, чтобы сесть рядом с Рене.
Она провела пальцами по золотисто-коричневым волосам до плеч.
— Как твоя нога?
— Кроме того, что она такая же тяжёлая, как ствол дерева, и примерно такая же функциональная, она в порядке, — резко сказала Рене. Её голубые глаза сузились. — Было бы намного лучше без этого иммобилайзера.
— Ещё на несколько дней.
Рене отмахнулась от неё.
— Иди позаботься о том, что ты должна заботиться. Как скоро ты уезжаешь?
— СРОЧНО.
— Ну, тогда не теряй времени, спрашивая меня о моей дурацкой ноге.
Паула сохраняла нейтральное выражение лица. Она знала, что у Рене болит нога, и она знала, что её плохое настроение было чем-то большим, чем боль.
— Хочешь потусоваться здесь, пока нас нет? Я могу попросить Таннер организовать личную машину, чтобы отвезти тебя обратно в Манхэттен, если ты не будешь.
Таннер Уитли, наследница корпоративной династии Уитли и владелец острова Уитли, была одним из самых старых друзей Блэр в начальной школе. У неё также была одна из лучших частных сил безопасности в стране. Её команда обеспечивала охрану периметра во время пребывания Блэр, следя за тем, чтобы никто не подходил к дому с главной дороги, которая разделила остров. Старк полностью доверяла Таннер.
— Я не хочу возвращаться в Манхэттен. — Рене звучала нехарактерно раздражительно. — Не тогда, когда я не могу работать. Не тогда, когда тебя там нет. — Она откинулась назад и уставилась в потолок. — Иисус, послушай меня. Я жалкая. Я уверена, что ты не хочешь, чтобы я путалась под ногами, пока ты работаешь.
— Я не знаю, как долго мы будем в Вашингтоне или куда мы пойдём после этого, — сказала Паула. — Но…
— Просто иди, Паула. Позже я позвоню Таннер и устрою свою…
— Но, — продолжала Паула, как будто её не перебивали, — если выясняется, что мы не находимся в Вашингтоне, тебе так же легко вернуться в Манхэттен оттуда, как отсюда. Пойдём с нами.
Кривая улыбка сломала гладкие карамельные равнины на щеках Рене.
— Иногда я бы хотела, чтобы ты не была такой милой, когда я расстроена. Это заставляет меня чувствовать себя виноватой, что просто делает меня более раздражительной.
— Я бы тоже расстроилась, — прошептала Паула. — Мне жаль, что сейчас тебе так трудно.
Глаза Рене наполнились слезами, и она отвернулась.
— Иисус. Мне нужно сделать что-нибудь. Если я буду сидеть намного дольше, я действительно сойду с ума.
