— У меня с миссией давняя дружба. Будучи еще молоденькой девушкой, я... Да я вам писала об этом в письме! — в голосе моей собеседницы слышится удивление.
И у меня как пелена с глаз упала. Я вспомнил. Вспомнил письмо и вспомнил колонну девушек, идущих по разбомбленной дороге. Как я мог такое забыть?! Не зря она так удивилась.
— Вспомнил, сестра, вспомнил. Простите. Расскажите мне эту историю еще раз, поподробнее, — прошу ее.
— У вас есть время?
— Время у нас есть у всех. Притом у всех поровну...
— Это верно! — смеется Мария Григорьевна, так зовут мою собеседницу. — А на конференцию миссии я сегодня как к себе домой пришла.
По ее радостному лицу видно, что моя готовность послушать ее воспоминания примирила ее с тем, что я ее не узнал и не вспомнил о ней и ее истории. Мы нашли место в зале, где было чуть тише, и я приготовился слушать.
Я люблю слушать пожилых людей. Рассказы некоторых мне запомнились очень хорошо: я их уже много раз слушал. И скажу откровенно — всегда с удовольствием. Это как хорошую музыку послушать. Бывает, мы какую-нибудь песню много раз слушаем — и нам не надоедает. Думаю, это потому, что она всегда новые мысли и чувства вызывает.
Так и с рассказами наших стариков. Они для меня как прекрасная музыка, написанная самой жизнью.
— Хороший хор вы пригласили на конференцию, — сказала Мария Григорьевна.
— Самый лучший мужской хор, который мне приходилось слышать...
— И песни такие проникновенные. Я люблю слушать хор. Особенно если понимаю слова и они имеют такой, как в последней песне, глубокий смысл. Мелодия, гармония голосов, слова песни вызывают в душе воспоминания, картины детства и юности... — лицо Марии Григорьевны стало задумчивым. — Хочу рассказать вам об одном переживании, которое меня навсегда связало с миссией «Свет на Востоке».
Нас, тысячи молодых девушек и парней, вывезли на работы в Германию. Тогда в Германии уже почти всех мужчин на фронт забрали, остались только женщины, дети и старики. Так вот, мы работали на заводах, фабриках и у бауэров, так там крестьян называли. Считалось, что тем, кто попал в деревню, повезло — по крайней мере, их не морили голодом. Я попала в лагерь, где было несколько сот молодых девушек, работавших на большом заводе. Всякие нам приходилось работы выполнять... Но я не об этом, это я отвлеклась, а времени у вас не так много.
Так вот, нас на завод из лагеря большой колонной водили. Идем мы по разбитой дороге, и каждый свою думу думает. Только там и сям тихий разговор слышится. На душе так тяжело! На чужбине не первый год уже. Истосковались по родным, по свободе, по родному языку. Тоска страшная. Одиночество такое, аж сердцу больно. Хотя вокруг много наших. А верующих — никого.
