секретарши Вали, обычно компетентной по части новостей донельзя, душ сто старших эмвэдэшных офицеров и четыре генерала. Генералы, конечно, остановились в деревянной гостинице "Самотлор" на обском
берегу, где и самые высокие персоны останавливаются, вплоть до
Косыгина А.Н.. А полковников и прочую массу разместили в "Северной"
и "Строителе". Целью у всей этой команды, будто бы, посмотреть на
месте Самотлор и подготовить дело по его принятию на их, ментовскую, охрану. Это, конечно, имеются в виду не сыскари, или вневедомственная
охрана, а те самые Внутренние Войска. Ну, что ж, правдоподобно, тем
более, и мы с ребятами недавно что-то такое обсуждали. А давно
известно, что хорошие мысли приходят в умные головы одновременно.
На третий вечер, захожу в номер - мои менты за столом, сидят, бухают
потихоньку. Меня зовут: "Давайте, - мол, - уважаемый абориген, примем
по маленькой за Вашу Западную Сибирь и ее окрестности". Мужики как
мужики. Можно и выпить. Тем более, у меня в заначке пара бутылочек
югославского напитка "Виньяк", так что нахлебником не окажусь. Когда
оказалось, что один из полковников родом из Уфы, а я на Севера уехал из
коммуналки на Тверском рядом с Театром Пушкина, а муж моей
ростовской кузины Светы в Ростове следователь по особо важным и в
московском НИИ МВД защищал диссертацию три года назад, а еще один
полковник, тот, что постарше, в детстве жил на Трехпрудном, с Тверским
бульваром совсем рядом ... в общем, понеслась душа в рай. Как в старом
шлягере - "Я называю всех земляками, Кого встречал на Волге и на
Каме ...". Освоили за вечер ихних две водяры плюс мой пузырь
"Виньячка", два раза ходили за добавочной закусью в буфет и расстались
друзьями уже под полночь. В смысле,
я у себя в комнатке до койки
добрался, а они у себя в большой.
За неделю еще поужинали так вот
разок. А потом собрались мои соседи
вместе со всем воинством - и на
крыло. На прощание еще мы с ними
посидели, побеседовали за граненым
под столовское азу. Конечно, мои
собеседники, как любые советские
люди, с удовольствием демонстрировали свою причастность к Большим
Делам, хотя в выдаче государственной и ведомственной тайны очень уж
далеко границ не переходили. Вот из этих бесед, да еще из того, что
тогда и чуть позже дошло до меня, как до Шахразады, из других
