Покрывшись холодным потом, я лежала, не шевелясь и молилась богам, чтобы они развернулись и ушли. Но боги или спали, или были заняты более интересными делами, чем выслушивать и исполнять мои просьбы.
— Идан? — раздался недовольный голос прямо у меня над ухом, в котором я узнала собеседника Страйтенсона. — Я же просил тебя идти в свою комнату, а уж никак не в мой кабинет… Вставай немедленно.
В голосе хозяина кабинета прозвучали такие повелительные ноты, что я при всем желании вряд ли бы осталась на месте, так что я немедля подскочила и застыла в глубоком реверансе, без малейшего понятия, как я буду объяснять свое присутствие тут.
— Да-да, в то время, как на тебя тут покушаются толпы убийц. Поразительная беспечность, эдак ты Уилберта в могилу раньше времени сведешь, да, мой друг? — поддакнул ему голос начальника полиции.
— Ты сменила платье? — удивленно спросил обладатель бархатного голоса. — Неужели тебе не понравилось то, что я заказал? И где только ты его откопала… — мужчина подошел ко мне и легким жестов пальцев приподнял мою склоненную голову.
— Ты не Идан, — бархат в голосе превратился в сталь, а я наконец получила возможность рассмотреть его обладателя. Им оказался высокий мужчина лет тридцати, с хищным лицом, блекло-серыми глазами и темными слегка волнистыми волосами до плеч. Одет он был в простой, но элегантный черный костюм, а из украшений лишь алел королевский орден на перевязи. В мужчине без труда угадывался человек, который занимал очень высокий пост и привык командовать. Чем-то он напомнил мне леди Ванессу де Инжеборг, она тоже любила носить простые вещи, обладая непомерной властью. Она говорила, что разряжаются только шуты, чье положение шатко, стремясь этим скрыть свое невежество. Я же тогда вспомнила о своих родителях, любящих шумную показуху.
Тот, кого, судя по реплике Генри, звали Уилбертом, быстро отступил от меня и положив руку на эфес меча, который висел на поясе, спросил: — Кто ты и что ты здесь делаешь? Генри, быстро проверь гостиную на “жучки”.
— Прошу прощения, что нарушила ваш покой, милорд. Меня зовут Гризельда, я дочь графа Роберта фон Эргенсона, — с трудом проговорила я, потому что голос, вопящий в ужасе под сверлившим меня взглядом серых глаз, в лунном свете казавшихся почти белыми, забился в глотку куда подальше. Я бы и сама желала спрятаться от них где-нибудь далеко, желательно в другой стране. — Мы были приглашены на Цветочный Бал… Простите, я не желала подслушивать вас намеренно. Просто искала место, где можно было бы отдохнуть от суеты, случайно увидела приоткрытую дверь и зашла в нее…
