Косметика?
Да ну ее.
Для домашнего вида я и так слишком хороша.
Подмигиваю своему отражению в зеркале и тихо, чтобы дети не услышали, благо те еще заняты мешком с конфетами, крадусь к двери.
Луганский ждет у подъезда.
На этот раз, слава богу, без цветов.
— Привет, — смущенно здороваюсь я, ловя его восхищенный взгляд.
Мужчина, несмотря на выходной день в костюме, но без галстука. Вид у него взъерошенный, немного уставший, а глаза блестят с каким-то необъяснимым азартом.
— Отлично выглядишь, — замечает он и жестом приглашает в машину. — Давай там поговорим. На улице как-то неудобно.
Это такой тонкий намек, что он бы не прочь зайти в гости?
Вскарабкиваюсь на переднее сиденье, я в ожидании смотрю на мужчину, а он чуть ведет носом и тихо говорит:
— Вкусно пахнет. Ваниль? — и взгляд такой голодны преголодный.
— Я ватрушки пеку.
— М-м-м, обожаю сладкое, — мурлычет он и, подавшись вперед, опирается своей наглой конечностью о сиденье прямо возле моего бедра.
Пытаюсь чуть отклониться. Так некуда. А мне казалось, что «БМВ» просторная машина.
— Угостишь ватрушками? — мурлычет он, и я понимаю, что попадаю под слияние его гипнотического взгляда.
Сердце начинает биться где-то в районе горла, и я судорожно стискиваю край футболки, чтобы не податься мужчине на встречу и не поцеловать его первой.
— Ты хотел поговорить? — интересуюсь, с трудом проглотив вязкую слюну.
— Скорее увидеть тебя, Заинька. Соскучился.
Видимо он ожидал услышать в ответ, что я тоже соскучилась, но я молчу, как партизанка, только тихо соплю, всем силами стараясь унять бешеный ритм пульса.
— Зай, посмотри на меня.
Послушно смотрю в глаза.
— Скажи, я тебе хоть немного нравлюсь?
Вопрос ставит меня в тупик и, тем не менее, я честно отвечаю:
— Нравишься.
— Именно поэтому ты выкинула лилии в окно? Или есть что-то, чего я не знаю?
Вот ведь черт! Как он мог увидеть?
— Аллергия, — нашлась я. — На лилии. Постеснялась сказать тебе в ресторане.
Луганский чуть прищурил глаза, внимательно рассматривая меня, чуть тронул пальцем выбившийся из косы локон, и почему-то, расплывшись в улыбке, протянул:
— Зайчишка-врунишка, — и неожиданно нежно чмокнул в кончик носа.
Лицо обдало теплом чужого дыхания. От мужчины пахло сигаретами, терпкой туалетной водой и немного спиртным. И я не знаю почему, но мне это жутко понравилось. Я, наверное, чокнулась в тот момент, если сама подалась навстречу, охваченная сладким предвкушением.
Мы замерли на мгновение, практически касаясь друг друга губами, а потом Луганский осторожно поцеловал меня, пробуя на вкус, приноравливаясь, ожидая ответной реакции.
