Облом для властного или Я твой Зайчик | страница 32



Луганский считал, что это прописная истина.

Иначе, зачем Алле Стефановне так издеваться над собственным начальником? Третий час подряд идет совещание по вопросу одной заезженной уже за неделю темы: квартальный бюджет района.

Блин, эта долбанная ненавистная экономика преследует его даже на этом, казалось бы, вольготном месте.

— Вот, посмотрите. — Стефановна тычет Царю в нос бумажку с какими-то загогулинами. — У нас дефицит бюджета. А все из-за чего? Из-за того, что отдел образования решил район по миру пустить.

Вася и так и эдак вертел документы, силясь понять их назначение. Какие к черту графики и коэффициенты? Твою мать, да она над ним просто измывается!

И сразу накатывает отдающие приятным послевкусием воспоминание. Как же хорошо и легко было работать с Женькой. Они друг друга с полуслова понимали.

— Алла Стефановна, а вы не могли бы оказать любезность и объясниться русским языком. А то мы тут все производственники, педагоги, строители и мало смыслил в ваших этих… м-м-м. Ну вы поняли…

Главный экономист района статная дама лет сорока иронично изогнула идеально прорисованную бровь.

— Мне казалось, здесь все предельно ясно. К вашему сведению, Василий Михайлович, я работаю четко по инструкциям Минфина.

Вот ведь стерва недотра… недолюбленная.

Все проблемы Луганского с отделом планирования и экономики начались в связи с уходом на пенсию предшественница Аллы Стефановны, которая к слову появилась в его царстве по просьбе вышестоящего руководства.

Разведенная, крашеная, силиконовая фифа с сильно завышенной самооценкой сразу приметила уже на тот момент холостого начальника и развернула серьезную компанию по завоеванию его сердца.

Завоевала. Но другой орган. И даже получила его в безраздельное пользование на две ночи подряд.

Луганский же в своей излюбленной кобелиной манере почти сразу переключился на чьи-то другие прелести и забыл про фифу.

А она не забыла.

И поминает до сих пор, не оставляя попыток прикарманить уже два самых жизненно важных органа в свои вампирьи когти.

Именно такие ассоциации у Васи вызывал ее яркий маникюр.

От чего-то вспомнились нежные без намека на лак пальчики Зайки, которыми она сжимала ворот своего нелепого костюма и по-идиотски мечтательная улыбка расползлась по суровой физиономии Царя.

— Вы меня слушаете? — раздался над ухом недовольный голос крашеной пираньи.

— Да-да. — Луганский честно пытался сосредоточиться и вникнуть в то, что так заунывно рассказывала Пиранья Стефановна, но вместо графиков перед глазами так и стояли задорные заячьи ушки и сногсшибательная улыбка нахальной динамщицы.