— Опять нажрались до поросячьего визга?!
Вася глухо сглотнул и, повернувшись к другу, с легкой иронией поинтересовался:
— Сань, напомни, пожалуйста, почему мы взяли Марию Петровну на работу?
— Потому что она моя тетя, — развел руками завхоз.
— Именно это и останавливает меня уволить ее за несоблюдение субординации.
— Но-но-но! — ничуть не смутившись, воскликнула импозантная дама. — Я, между прочим, в отличие от некоторых не бездельничаю, — и покосилась на приемную, где Милочка, пользуясь временным отсутствием работоспособности у начальства с особым усердием маникюрила ноготки.
Губы страшного и ужасного повелителя администрации сжались в тонкую ниточку, глаза недобро свернули, рот приоткрылся и как гаркнет:
— Мила!!!
Девушка, подскочила от неожиданности на месте, перевела перепутанные как у суслика глаза на дверь и едва слышно промямлила:
— Да, Василий Михайлович.
— Зайди, — коротко и повелительно приказал Луганский.
Милочка была очень хорошей девушкой. Доброй, отзывчивой, красивой. Луганский бы даже мог в нее влюбиться, если не редкая, непроходимая, как джунгли жгучей Бразилии, тупость. Овечка Долли по сравнению с Милой просто доктор овечьих наук. Помимо тупости девушка была крайне забывчива. Все в совокупности мешало ей в выполнении даже самых простых и безобидных заданий.
Почему он ее еще не уволил?
Хороший вопрос.
Наверное, из жалости.
При всей своей глупости, Мила на редкость бесхитростна. А это качество Луганский в последние годы ценил все больше и больше.
Как и водится в администрации, ее попросил пристроить на теплое место один знакомый. И теперь Вася каждое утро пьет какую-то непонятную бурду вместо нормального кофе, давится просроченными булочками, которые этой наивной простоте втюхивают в магазине и с тоской вспоминает свою несменную «баклажаниху» в колхозе. Вот кто был поистине незаменим. Особенно по части сплетен.
Не то чтобы Василий не был в курсе кто, чем дышит администрации. Благо Мария Петровна пока убирала по утрам его кабинет, успевала пересказать все местные новости. Так он узнавал: кто с кем крутит романы на работе, ворует казенный бензин, халтурит на ремонте. А также, что коллеги придумали ему новое прозвище, которое, к слову, было гораздо приятнее предыдущего. Если еще год назад местный бомонд с большой долей ехидства обзывал его не иначе «наш Князек», то теперь его уважительно величали «Царь». Мелочь, а приятно.
— Милочка, — почти нежно проворковал Луганский, глядя на ковыляющую на умопомрачительной шпильке девушку. — Надеюсь, ты забрала мой запасной костюм из химчистки?
