Марцио упрямо смотрел на нее исподлобья, делая медленные глубокие вдохи. Эта ассистентка просто всю душу ему выворачивала наизнанку!
– Я не сделал ничего сверхъестественного, чтобы приравнивать меня к богу, – сердито произнес он. – Я выполняю свою работу, в которой спасибо можно сказать фортуне, а также всей моей бригаде…
– Откуда у тебя такая заниженная самооценка? – прервала его Арианна.
– Что?! – опешил Марцио.
– Я уже не первый раз слышу, как ты принижаешь свои заслуги! Как ты пытаешься объяснить произошедшее чем угодно, но только не правдой. А правда здесь одна: своевременно принятое тобой правильное решение, твои знания, навыки, способности, твоя гениальность. Причем тут твоя бригада, если это ты пошел на крайние меры, понимая, что другого пути нет? Никто другой не сделал этого, причем тут все остальные?
Марцио продолжал испепелять ее взглядом исподлобья, но теперь в нем не наблюдалось злости, гнева и суровости. Арианна бросала ему в лицо чистую правду, которую он отрицал. Она выводила его на свет из темноты, в которой он столько лет прятался.
– Так откуда у такого кардиохирурга, которого признают одним из лучших не только в нашей стране, но и в Европе, такая заниженная самооценка? – напомнила она о своем вопросе, видя, что он молчит. – Тебе что, все детство говорили, что ты плохой? Или глупый? – с нотками иронии спросила Арианна.
Взгляд Марцио постепенно стал теряться в пространстве, пока не превратился в полностью отсутствующий. Он явно унесся куда-то в прошлое, но от выражения его глаз у Арианны похолодело сердце. Столько страдания отразилось в этих бездонных черных глазах…
– Плохой… – хмыкнул он, глядя в свое прошлое и не осознавая, что озвучивает вслух свои воспоминания. Из потаенных уголков памяти, покрытых зловещим липким мраком, вдруг всплыла давняя боль, которую он душил в себе столько лет. – Ничто… Ничтожество… У которого нет будущего… Который плохо кончит…
– Ничтожество?! – едва слышно прошептала Арианна, ужасаясь. Глаза ее расширились, а сердце сжалось. – Но… кто? Почему?
Марцио вздрогнул, словно очнулся от своих воспоминаний, и в панике уставился на нее. «Мадонна, что она вообще делает со мной?! Я в ее присутствии категорически теряю всякий разум!»
В глазах его вновь зажегся гнев, правда злился он на себя: за свою слабость, потерю самообладания.
– Послушай, оставь меня в покое и займись, наконец, делом! – нервно высказал он и, порывисто схватив ручку, вознамерился что-то написать в открытом перед ним журнале. Но, видимо, после такой эмоциональной встряски собраться с мыслями было не так-то просто. У него возникло странное ощущение, будто ему чуть-чуть надрезали грудь, но действие анестезии вдруг закончилось, и теперь он чувствовал невыносимую раздирающую боль. Не выдержав, он бросил на стол ручку и стремглав выскочил в коридор.
