Мужчина стоял рядом и не спускал с Эстель глаз. Нежно прикоснувшись к щеке, капитан провёл пальцами по её губам и неожиданно проникновенным голосом начал читать стихи:
О, женщина, услада из услад>1
И злейшее из порождений ада,
Мужчине ты и радость, и награда,
Ты боль его и смертоносный яд.
Ты добродетели цветущий сад
И аспид, выползающий из сада,
За доброту тебя прославить надо,
За дьявольскую ложь – отправить в ад.
Ты кровью нас и молоком взрастила,
Но есть ли в мире своенравней сила?
Ты шелест крыл и злобных гарпий прыть.
Тобою нежим мы сердца и раним,
Тебя бы я сравнил с кровопусканьем,
Оно целит, но может и убить.
Корбо произносил четверостишия столь нежно и в то же время страстно, что девушку буквально обдало жаром. Слова мужчины вновь звучали, словно признание в любви, и Эстель почувствовала, как запылали её щёки. Сердце сеньориты заметалось в бешеной скачке, готовое вырваться из груди, и если бы ему это удалось, наверное, оно упорхнуло бы в окно, только бы избавиться от завораживающего голоса и обжигающего взгляда пирата.
Но Эстель не была настолько наивна, чтобы поверить, будто отпетый разбойник испытывает к ней глубокие чувства, и, справившись с нахлынувшим волнением, сеньорита как можно спокойнее проговорила:
– Не понимаю, в чём вы меня обвиняете? – обиженно нахмурилась испанка. – Вполне по-мужски свою похоть и распущенность вменять в вину женщине. Я вовсе не пыталась вас погубить. Это вы только тем и занимаетесь, что губите меня. Вы лишил меня чести, чего ещё вам от меня надо? Оставьте меня! – взмолилась Эстель. – Позвольте мне до конца путешествия оставаться в своей каюте.
– Не позволю, – спокойно ответил Тэо. – Поскольку на самом деле ты этого не хочешь.
– Прекратите решать за меня, чего я хочу! – разозлилась девушка. – Я…
Но капитан не дал ей договорить, а, обхватив хрупкую фигурку, запечатал губы пленницы поцелуем. Некоторое время она пыталась вырваться, потом, осознавая тщетность своей попытки, смирилась. Вскоре Корбо, отпустив её губы, прошептал:
– Главное, я этого не хочу…
– Отпустите, – чувствуя, как мужчину охватывает желание, жалобно пропищала сеньорита. – Я же вам говорила! Я больна… – стыдливо опустила глаза Эстель.
Озабоченно нахмурившись, Тэо попытался выяснить, что с ней. Девушка смутилась, не зная, как рассказать мужчине о женской болезни. Наконец, догадавшись о причине недомогания пленницы, капитан проронил:
– Простите, сеньорита дель Маркос.
Неожиданно для себя Корбо осознал, что он совсем не задумывался, чем для девушки может закончиться близость с ним. Хотя Тэо всегда помнил о своём зароке, что у него не будет детей, о которых он не сможет позаботиться, и всегда был осторожен с другими женщинами. Теперь капитан с облегчением отметил: слава богу, всё обошлось, и тут же поинтересовался, какой по счёту день её «болезни».
