– Что–то ты сегодня быстро! – раздался резковатый голос Аббигайл, младшей из сестер Честер, которая, как всегда, бесцельно просиживала часы за очередным нелепым занятием.
На этот раз она решила, что сможет переделать старые шляпки, придав им модный вид. И судя по трем испорченным экземплярам, валявшимся на полу – эта идея не имела успеха. Но упорная Аббигайл держала в руках новую жертву и к своему ужасу, Джулия, только что вернувшаяся с прогулки, поняла, что испортив свои, эта глупая гусыня – ее сестра – взялась и за ее головные уборы.
– Отдай это мне немедленно! – воскликнула в ужасе Джулия. Подбежав, она резко вырвала из рук сестры свою единственную приличную шляпку. Оглядев ее, она облегченно вздохнула: пострадала только шелковая кайма, к счастью ее легко починить. – Испортила свои и взялась за мои?! Я сейчас же расскажу маме, какая ты глупая. В чем теперь ты пойдешь в воскресенье в церковь?
– До чего же ты противная, Джул! Я хотела сделать из этого убожества что-то приличное!
– Сделала?! – устремила на сестру негодующий взгляд Джулия, уже и без того достаточно раздраженная тем, что ее отдых был так бесцеремонно нарушен наглейшим из людей. Наверное, вести себя вольно со всеми, кто ниже по положению признак аристократов. Он не просто нахал, он еще и безнравственный человек, укравший ее поцелуй, тем самым унизив ее, приняв за легковерную деревенскую простушку.
– Нет, – без зазрения совести покривила носом Аббигайл, небрежно облокотившись на спинку видавшего виды дивана, – но я хоть пытаюсь что-то сделать, а ты вон бродишь по окрестностям в этих старомодных обносках.
– Что–то делать – это, по-твоему, значит испортить последнее, что у нас осталось? И мое платье, – в опале глянула на себя Джулия, – вполне нормальное, а ты просто… глупая!
– Что?
Последние слова вышли чуть более яростными, чем того хотела Джулия, а все из-за того, что платье и впрямь было старомодным, к тому же слишком велико ей. Оно и не ее вовсе. Лежало на чердаке, и Джулия решила, что свободное, невычурное платье из белого ситца, слегка декорированного по вырезу груди и выточкам кружевом, сойдет для одиноких прогулок. Чтоб оно не волочилось по земле, пришлось его подвязать внахлест под грудью шелковой лентой. Вышло вполне ничего. И все же не для чужого глаза.
Раньше, когда она ходила к тому озеру, там никогда никого не было. И то, что лорд-нахал увидел ее вблизи…
О если б только увидел! Господи, может он принял ее за служанку, поэтому вел себя так развязно? Поцеловать ее, да еще и два раза! О, этот поцелуй, как же возможно такое испытать к совершенно незнакомому человеку? Он конечно вполне красивый, такой высокий и эта сверкающая белозубая улыбка вместе с плавающим взглядом синих глаз просто лишает воли…
