В трубке послышался звук захлопнутой двери и тяжелые шаги.
— Почему тебя это так волнует, Мирбах? Что, у Токмакова в доме может быть какой-то компромат не тебя?
— Это не твоего ума дело, просто сделай так, чтобы ты был там главным.
Родион сдавленно прокашлялся.
— А дальше что?
Мариан чуть скривил губы.
— Нужно спровоцировать штурм…
— Зачем это?
— Вацлав… да и его жена тоже, не должны выжить в этой истории, — поигрывая дорогой ручкой, ответил Мирбах.
Родион фыркнул.
— Не много ли ты просишь, Мариан? И бабу то его зачем валить?
— Она тоже может что-то знать. Я понятия не имею, кто эти парни в его доме. Что если их кто-то их послал? Что если они там не только ради Токмакова?..
Мариан встал из-за стола.
— Я предпочитаю перестраховаться. К тому же, в доме Вацлава, вероятно в его кабинете, могут быть документы, записи, свидетельства или что-то ещё, что… может вызвать серьёзные вопросы к «Медеору» и выявить ряд крайне неудобных для нас моментов.
— Это ты про замятый иск от клиники «Исида»? — засмеялся Родион.
Мирбах недовольно поджал губы. По его мнению, этот полковник всё чаще забывался, и забывал свое место.
— В частности, — буркнул глава корпорации «Медеор». — Займись этим, Родион. Токмаковы должны сдохнуть, любые компрометирующие нас документы должны быть уничтожены. Не дай бог полиция или ФСБ при обыске дома, что-то найдут. Имей ввиду, Родион…
Мирбах сделал зловещую паузу и прошипел в трубку:
— Если буду тонуть я, ты утонешь вместе со мной. Ты и твои обожаемые близняшки.
— Их-то не трогай, — голос Датчанина в один момент промёрз и угрожающе окаменел. — Я всё сделаю.
— Вот и молодец, — победно улыбнулся Мирбах. — И поторопись, мне нужны результаты.
С этими словами он положил трубку.
Леонид несколько мгновений постучал пальцами по гладкой полированной поверхности стола из орехового дерева.
Слева от него шевельнулся человек, всё это время молча разглядывавший подсвеченные флакончики и пузырьки в стеклянном шкафу.
— Я мог бы убрать Токмакова и его жену, — равнодушным и, словно, немного утомленным голосом произнес мужчина в чёрном смокинге.
Он был в классических черных брюках и таки же черных, остроносых туфлях. На шее, под подбородком у него белела чуть смятая бабочка.
Его гладкие, лоснящиеся темные волосы были зачесаны на бок и немного неряшливо свисали на левую сторону лица. У мужчины было очень бледное, почти белое лицо с печальным с флегматичным взглядом блеклых водянисты серых глаз и бледными, чуть посиневшими губами. У него были правильные, даже можно сказать аристократичные черты лица с прямым носом и заостренным, чуть выдающимся вперед, подбородком.
