Всё. Он выдвинул предложение и при этом показал полное доверие, вольготно раскуривая сигарету и показательно представая в заранее очень уязвимой позиции, сидя на ступенях спиной к двери.
Пульс Корнилова учащался с каждой секундой. Он ждал, не оглядываясь назад. Ждал и гадал, ошибся он или нет. Да или нет. Правильный он избрал подход и способ действий или же допустил непростительную ошибку. А если…
Входная дверь с тихим шелестом открылась. Корнилов подчеркнуто смотрел вперёд. Краем глаза она заметил едва различимое движение на крыше одного из соседних домов неподалеку. Снайпер. Ещё один должен «пасти» дом, с другой стороны.
— «Только не стреляйте» — мысленно заклинал их Стас.
Один меткий выстрел и вышедший из логова хищник умрёт, не успев даже понять, что произошло. И вместе с ним умрут двадцать один заложник. Стас очень надеялся, что майор Каульбарс это понимает.
Корнилов услышал, как террорист поднимает его удостоверение со ступеней.
— Это правда вы, господин подполковник?
Говорит уверенно, но со слишком показательным и заносчивым высокомерием.
— «Лет двадцать-двадцать два», — мысленно прикинул Стас. — «Мальчишка. Парень, который ещё не так давно был пубертатным подростком».
— Как видишь, — чуть небрежно ответил Стас. — Как к тебе обращаться?
— Алекс-1.
— Ты здесь главный, Алекс? — Стас не смотрел на него.
Пусть чувствует себя в безопасности. Мальчик должен чувствовать и думать, что контролирует ситуацию.
— Я, — ещё более заносчиво произнес юноша.
— Не поделишься секретом, на хрена тебе всё это?
— Чтобы заставить правосудие работать, так оно должно, — запальчиво и яростно ответил парень.
— То есть так, как хочется тебе? — с ехидством уточнил Стас.
Парень поперхнулся от праведного возмущения, и Стас понял, что попал куда нужно.
— В чем именно, на твой взгляд, должно сейчас сработать правосудие? — с иронией спросил Стас.
— Вот в чем! — недовольно буркнул парень.
На ступень, рядом с Корниловым шлепнулась мягкая папка с мультифорами.
Стас скосил глаза на папку и, с показательной неохотой, взял её.
— Это дело по убийству Татьяны Белкиной.
— «Татьяны, значит», — подумал Стас и вздохнул.
Хуже молодой идейного террориста может быть только молодой влюбленный террорист, любовь которого жестоко «растоптали» у него на глазах. А в данном случае — в прямом смысле убили с особой остервенелой жестокостью.
Картина вырисовывалась: гибель любимой девушки, прокурор, который, наверняка, не дал делу должного хода. И, как следствие, захват заложников.
