А ведь они нужны! Потому, что благодаря его болтовне, его статьёй заинтересовались ещё и политические обозреватели, блогеры, политические деятели, депутаты и даже несколько тв — шоу.
— Твою, мать. — протянул Каменев.
Он чувствовал себя так, словно стоит на краю невероятно высокого обрыва, на дне которого, при свете молнии, зловеще белеют кости и черепа. Ещё немного и его столкнут с этого обрыва, потому что, по своей глупости, он сам, фактически, встал на край скалы и сейчас может за это крепко поплатиться.
Он, с досадой, накрыл ладонью лицо и тут же убрал руку, выгнувшись на сидении от боли и выкрикивая ругательства.
***
Когда двери лифта открылись, Касьян не сразу решился выйти.
Он просто стоял перед открытыми дверями, в лифтовой кабине, и смотрел на закрытые или распахнутые двери офисных кабинетов,
на суетливо бегающих между столами или усердно работающих за компьютерами людей.
Он задержал свой взгляд на двух девушках, которые о чем — то беседовали около кофейного автомата.
Увидел мужчину, который очень громко и сердито с кем — то общался по телефону.
В офисе вообще постоянно слышались звонки стационарных и мобильных телефонов, разговоры, слова, выражения, голоса сливались в единый, беспорядочный и неразборчивый хор.
Среди этого хора, иногда, слышался смех, как правило, звонкий и очень фальшивый. Часто хлопали двери, слышался топот ног, бегающих людей, — всё это беспрестанно сопровождалось щелканьем компьютерной клавиатуры.
Касьян устало вздохнул. Перебросил за плечо свой пиджак и неспешной походкой направился к своему кабинету.
Он попытался пройти незамеченным мимо кабинета главного редактора, Лукьяна Курбатова.
И у него, почти, получилось он уже облегченно вздохнул, когда дверь, с чёрной трафаретной надписью «Главный редактор», резко распахнулась, да так, что на окне двери закачались жалюзи.
— А, вот и наша звезда! — с издевательским торжеством, провозгласил голос Лукьяна Курбатова.
Касьян остановился, возвел взгляд на потолок, закрыл глаза.
Люди, в коридорах, остановились, оглянулись, многие выглядывали из кабинетов и все смотрели на Касьяна.
Каменев медленно обернулся.
Перед ним стоял мужчина в элегантном костюме, цвета берлинской лазури, между лацканов расстегнутого пиджака виднелась, такого же цвета, жилетка, из — под которой светлела белая рубашка. Возле ворота рубашки красовался галстук, баклажанного цвета. Из нагрудного кармана пиджака выглядывал треугольник платка, такого же цвета.
