Пока еще не отмечалось, однако, что эта тема, войдя в роман вместе с Рахметовым, получает и дальнейшее сюжетное развитие, становясь "потайным", "эзоповским" сюжетом "Что делать?". Возникнув в третьей главе, эта "подводная" линия сюжета уже не исчезает до финала. В четвертой и пятой главах одновременно и параллельно со спадом и развязкой "открытого" семейно-психологического сюжета идет подспудное, прочерченное лишь пунктиром, подтекстовое течение действия, связанное не только с Рахметовым (сюжетная функция которого, кстати сказать, вовсе не сводится к простому сообщению о мнимом самоубийстве Лопухова), но и с судьбой Лопухова-Бьюмонта, с трудностями существования мастерских Веры Павловны, с общей атмосферой надвигающегося революционного кризиса.
Эти звенья "потайного" сюжета (в отличие от вставного рассказа о прежней жизни Рахметова) совершенно свободны от какой бы то ни было иллюстративности. Это интереснейшие творческие поиски и находки романиста, откровенно рассчитанные на активное сотворчество читателя.
3
Кульминация "открытого" сюжета в романе "Что делать?" является одновременно завязкой его "эзоповского", потайного сюжета. Смысл этой завязки - в решении Лопухова перейти на нелегальное положение, может быть, существенно ускоренном ситуацией "любовного треугольника".
В одной из бесед с "проницательным читателем" Чернышевский утверждает, что "не Рахметов выведен для того, чтобы вести разговор (с Верой Павловной, - Г. Т.), а разговор сообщен тебе для того, и единственно для того, чтобы побольше познакомить тебя с Рахметовым". И все же не совсем правы те исследователи, которые видят весь смысл этого разговора в том, чтобы "еще ближе познакомить читателя с Рахметовым", {Г. Верховский. О романе Н. Г. Чернышевского "Что делать?". Ярославль, 1959, стр. 182.} "чтобы полнее раскрыть характер Рахметова". {М. Т. Пинаев. Комментарий к роману Н. Г. Чернышевского "Что делать?". М., 1963, стр. 180.} Они тем более неправы, когда находят, что в этом диалоге Чернышевский "освободился на время от необходимости прибегать к иносказаниям и намекам". {Там же.} Наоборот, именно с этого момента необходимость в "иносказаниях и намеках" становится постоянной. И более того - намеки и иносказания становятся теперь приемами сюжетостроения.
Чтобы убедиться в завязочном значении этого эпизода, присмотримся внимательнее к диалогу Рахметова и Веры Павловны:
"... - Его поручение состоит в следующем: он, уходя, чтобы "сойти со сцены"...
