О том, кто его родители, Лексей не ведал, лишь недавно, сразу после возвращения на родину, узнал от самой императрицы. По ее указанию мальчика привезли в Зимний дворец, она приняла его в своем кабинете. После недолгих расспросов о пребывании в пансионе, отношениях в приемной семье заявила: - Ты сын мой, но смутные обстоятельства принудили скрыть твое рождение. Они и сейчас не позволяют огласку кому-то ни было. Ты уже достаточно вырос и имеешь право знать правду. Блюди ее достойно, во благо, а не зло.
Разъяснила еще о своих намерениях на будущее, о записанном за ним имении, но предупредила, что распоряжаться им не сможет, только с ведома опекуна. Вела с мальчиком как не любящая мать, а правительница со своим подданным - строго, даже холодно. Не предпринимала попыток приблизить сына, обнять, потому и он держался на почтительном расстоянии, да, собственно, еще не осознал, что грозная императрица - его родная мать. О том, кто отец, лишь обмолвилась: - Граф Орлов, - а у Лексея хватило ума не расспрашивать. После той встречи больше с матерью не виделся, да и не имел такого желания, но подозревал, что ей докладывают о нем. Оттого ему становилось неуютно, боялся вызвать недовольство.
Роман сочувствовал мальчику - тот при живых родителях рос сиротой, лишенный любви и заботы. А тут еще политические интриги на вершине власти - не зря его все эти годы держали подальше от столицы. Сама Екатерина имела на него планы как на возможного наследника вместо старшего сына. Противники ее, те же Панины или Дашковы, также могли в своих целях использовать бастарда императрицы. Как бы то ни было, но до последнего времени он был не на виду, а сейчас что-то изменилось, коль венценосная мать решилась вывести свое чадо в высший свет. Пусть даже без официального представления, но подобные секреты долго не держатся, скоро все узнают - кто же этот мальчик.
Возможную причину Роман видел в уверенности Екатерины, посчитала свою власть непоколебимой. Взять тех же фаворитов, она баловала их изрядными дарами, не боясь ропота недовольных. Что уж тут сравнивать с давним грехом, зато порадеет своей кровинушке. Нельзя сказать, что она питала какие-либо материнские чувства, да и не могло их быть - с самого рождения отдала дитя в чужие руки, после виделась с ним несколько раз и то ненадолго. Но все же опекала немало, как сейчас - снабдила сына доходным имением, устроила в лучшее учебное заведение с превосходной перспективой, поручила приглядывать за ним доверенному человеку.
