Одним из основных общественных факторов, вызвавших кризис и распад ренессансного гуманизма, было неуклонное развитие буржуазных отношений и укрепление социальных сил, стимулирующих это развитие. Литература барокко нередко заключает в себе художественное преломление реакции на процесс укрепления буржуазии и на распространение насаждаемых ею умственных тенденций (рационализм, философия умеренности, трезвого смысла и разумного «здорового» эгоизма, мораль «золотой середины» и т. д.). Одно из поэтически наиболее выразительных проявлений такого рода реакции, внутреннего протеста против победы абсолютизма и преуспевания буржуазии и одновременно стремления противопоставить действительности, враждебной аристократической среде, некий идеальный, иллюзорный мир пасторальной мечты мы находим во французской литературе в романе д’Юрфе «Астрея».
Не следует, однако, думать, что подобная реакция исходила исключительно, если так можно сказать, «справа», от земельной аристократии или католиков — папистов и их идеологов. Она нередко содержала в себе и отзвуки настроений тех социальных сил, которые находились как бы «слева» от буржуазии, т. е. широких народных масс, прежде всего крестьянства, а временами и городской разночинной среды.
При этом в литературе барокко настроения народных кругов преломляются со всеми присущими их убеждениям противоречиями, иллюзиями, ограниченностью. Так, например, близкие к народно — плебейской среде мыслители и политические деятели того времени, предпринимая попытки противостоять буржуазным в своей основе тенденциям в развитии общественной жизни, настойчиво стремятся найти опору и поддержку, в частности, у дворянства и феодальной аристократии. Подтверждение этому мы находим во Франции — в гугенотском движении 10–20‑х годов XVII в., в период Фронды, в деятельности некоторых вольнодумцев первой половины столетия. Тип такого рода бунтаря — вольнодумца, соединяющего в себе ненависть к господствующему обществу и надежду обрести союзников среди аристократической верхушки, ярко запечатлен Сирано де Бержераком в образе Сеяна (трагедия «Смерть Агриппины», 1653). В другом случае мировосприятие, заметно выходящее за рамки буржуазных представлений, пробивается наружу сквозь оболочку традиционных, ортодоксальных религиозных верований (творчество Вондела, «Потерянный рай» Мильтона). Наконец, писатель, изображающий современную ему действительность с позиций угнетенных крестьянских масс, может заимствовать средства для воплощения своего замысла из «высокой», далекой от народного восприятия литературы (Гриммельсгаузен).
