Игниус развернулся и окаменел. Та скала, вдоль которой он многие годы спускался к реке, тоже сильнее выглянула из воды. И показала высеченные слова на своём боку. Игниус шагнул на подгибающихся ногах ближе.
Плачь жрец, читающий эти слова. Ибо пришла беда к твоему порогу и лишь великая жертва наполнит воды снова.
Игниус едва сумел пройти деревню из конца в конец и занять своё привычное место спиной к туману и чудовищам. Сегодня голос его был хрипл и разносился как карканье.
— Катится изо дня в день огненное колесо по небу, — решил он отойти от ежедневного канона, поддержать веру в сердцах людей. Разжечь её в своём. — От сотворения мира глядит на дела земные сверху. Видел он и ссору богов и сестроубийство, и начало истребления рода людского. Слышал он и слова спасительницы нашей, что заступилась за человеков и разбросала по всей земле свои косы, преграждая путь безумным чудовищам, пожиравшим нас. Видел он и подвиг богини, грудью, бросившейся с неба на оплот силы своего брата, на логово этих порождений тумана. Многие сотни лет истекает кровью из ран она, но не пускает на землю новых чудищ брата. Мы не огненное колесо, но крепко помним прошлое и возносим спасительнице нашей молитвы. Но не одной молитвой сильна вера. Вера без дела мертва. Так было в день битвы. И мы каждый день доказываем это, жертвуя часть самой нашей жизни милосердной богине. Так, восславим же подвиг её, подвиг предков и поддержим делом жизнь её!
Игниус шагал вдоль людского строя, внимательно глядел, как стоящий напротив снимал браслет, опускал запястье на шип жертвенной чаши, не мигая, проверял, сколько капель падало. Никто не пытался укрыться от обряда, не дрогнул, во всех глазах горел огонь веры. К концу мостков чаша снова была полна. А ведь иные из детей стояли белые, как молоко, с обескровленными плотно сжатыми губами.
— Гмаранга, прими свидетельство веры нашей и помощь нашу!
Не было сегодня дела Игниусу ни до силуэтов чудовищ, ни до исчезающих щупалец. Что ему до малой победы, когда не сегодня завтра смерть шагнёт на этот берег? Только на воду глядел жрец, только о ней думал, копаясь со служкой полночи в древних списках, что достались от предшественников.
Как за окном посветлело, Игниус уже снова был на ногах. С порога, только бросив взгляд на реку, понял — плохо дело. И наперво отправился по домам набольших. К урезу, по своей каменной тропинке спускался он не один.
— И что значат эти слова? Ты по-людски сказать можешь? Без ваших заморочек и выпендрежа? — староста сердито обернулся от скалы к Игниусу.
