“Все эти явления, приводили нас, — говорит господин Русков, — в решительное недоумение, чему приписать их? Недоумения эти скоро рассеялись. Из одной петербургской газеты мы узнали, что непонятные для нас явления называются спиритическими и производятся они не электричеством или магнетизмом, но душами умерших, которые сообщаются с живыми посредством стола”. После этого автор стал усерднее заниматься этими явлениями, приспособил азбучный алфавит и стал вести с духами самые разнообразные разговоры, пред началом коих всегда спрашивал: кто будет с ним говорить? Большею частью получались ответы, что говорят души его умерших детей и родственников. Замечательно, что в этих ответах звучат те же самые ноты, как и в сообщениях духов, о коих говорит Вагнер. — “Я прошу вас, — говорит, например, дух ребенка — ради Христа, чтобы вы любили друг друга”. — “Будьте добры, милостивы и любите друг друга”, — говорит другой ребенок. Но как только вопросы касались не таких общих понятий, как только была опасность для отвечающего духа обличить себя самого, то он молчал или отвечал уклончиво, двусмысленно. На вопрос: «Что тому будет, кто добр и милосерд?» — он еще отвечает: “Того ожидает рай Христа”. — «А кто этого не исполняет?» — на этот вопрос уже молчит. На вопрос: «В чем ты одета?» — отвечает: “Мы бестелесны”. А на вопрос: «Когда мы поминаем вас в церкви, что вам бывает?» — отвечает: “Христос не велел об этом говорить”... Уже в этом ответе слышится противоречие учению Церкви, противоречие учению о любви христианской. Церковь ясно учит, что великая бывает польза от поминовения умерших и скрывать этого нет надобности, а Христос Спаситель, конечно, желает, чтобы мы молились за усопших, поминали бы их, и Ему нет причин скрывать от нас пользы такого поминовения.
Для кого желательно скрыть эту пользу — понятно...
Но собеседник из загробного мира изобличил себя тем, что забыл, с кем он беседует. Имей он дело с каким-либо интеллигентом, вроде господина Вагнера, он мог бы безопасно продолжать свои обманы: ученому мужу не пришло бы в голову, а если бы и пришло, то он счел бы это суеверием и устыдился бы того, чего не устыдился, а счел своим христианским долгом сделать простой русский человек, как только явилось у него сомнение в истинности сообщений со стороны умерших. А явилось оно так: в Великий Четверток на Страстной неделе 1883 года приходит к нему его знакомый М. И. и говорит, что он сделал открытие: стоит только взять в руки карандаш, и он будет писать на вопросы все ответы. И тут же стал писать под диктовку “духа”.
