Сбитая с толку, Марианна лишь возразила:
— Он не курит.
— Он не курит? — В голосе Теодора прозвучала издёвка. — Но он ест, пьёт, снимает квартиру, одевается! Разве этого недостаточно? Кто оплачивает это? Спроси-ка об этом у своего господина Тюрнагеля.
Ответ Марианны прозвучал уклончиво.
— Он не мой господин Тюрнагель.
Назревала ссора.
— Не ссорьтесь, — обратилась Сабина к обоим.
— Это всё оплачивается из наших налогов, — пояснил Теодор. — Они приезжают сюда и ничего из себя не представляют, ничего не имеют, даже немецкий язык не знают. Но все нуждаются в квартире, еде, одежде, зубных протезах, курсах по изучению языка, курсах повышения квалификации и, если через три года посмотреть, чего они достигли, то выясняется, что они всё еще не вжились в общество. Сейчас это называется «интеграция». Хотите, я скажу вам истинную причину, почему этого не происходит?
Ни для Марианны, ни для Сабины в этом, как оказалось, не было необходимости. Они промолчали.
— Видимо не хотите, — удовлетворённо констатировал Теодор. Он победил.
Очередь снова дошла до газеты, но вскоре Теодор отложил её окончательно. Поднявшись, он объявил:
— Схожу-ка ненадолго к Питу.
Пит Шмитц принадлежал к рейнскому дворянству, о чём он довольно часто говорил на потеху своих друзей. Он был коллегой Теодора и его трактир «У фонтана» тоже находился в северной части Гельзенкирхена. Теодор нашёл с ним взаимопонимание. Конкуренции между ними не было. Когда у Теодора был день отдыха, он шёл к Питу — и наоборот.
— Ты такого же мнения, что и папа? — спросила Марианна, когда дверь за отцом закрылась.
Сабина пожала плечами. Стало ясно, что её мнение не сильно расходилось с мнением супруга.
— Вы оба неправы, — сказала в ответ на это Марианна.
— Почему? Разве не проходит много времени, пока они начнут работать?
— Не у всех, мама.
— Но в большинстве случаев.
— Нет, это не так, уверяю тебя.
— Ты уверяешь? С каких это пор? С тех пор, как ты этого Тюрнагеля… Ну-ка говори, — прервалась Сабина, — что всё это значит?
— Что?
— Что ты за него заступаешься?
— Я за него не заступаюсь, — ответила Марианна недовольно. — Я хочу быть по отношению к нему объективной.
Сабина Бергер была женщиной опытной. Она понимала, как это подозрительно, когда девушка начинает объяснять, что не заступается за молодого человека, а хочет быть объективной к нему. Сабина также знала, что в такой ситуации было бы неправильно возражать.
— Можешь мне не рассказывать об объективности, — сказала она.
