.
— Скоро.
— Что?
—Надо говорить «скоро». Мы скоро опять увидимся. «Рано» имеет другое значение.
— Спасибо.
— Вы охотно читаете, Вильгельм?
— Много.
Последовало объяснение, что «много», это не «охотно».
— Когда человек живёт один, — продолжил Вильгельм, — то он много читает. Сидит в комнате и читает, даже тогда, когда этого совсем не хочется. Что ещё делать? — Он пожал плечами. — Можно завести собаку.
Марианна посмотрела на него со стороны. Его улыбка выражала горечь.
— Поэтому я знаю, — сказал он, — что такое одиночество. Меня не надо об этом спрашивать.
— Но Вильгельм! — воскликнула Марианна, которую задели эти слова, — вы в любое время можете заходить к нам в «Подсолнух». Вы же знаете это, и кроме того, — добавила она, — я охотно позволю вам опять пригласить меня в кино.
Горькая улыбка Вильгельма превратилась в весёлую ухмылку.
— Как сегодня?
Они рассмеялись.
Приближался момент расставания. Они находились недалеко от дома родителей Марианны. На перекрёстке Банхофштрассе и Вестштрассе, на котором было ещё оживлённое движение, Вильгельм сказал:
— В следующий раз не забудьте, пожалуйста, пальто. Тогда мы можем дольше погулять.
Марианна посмотрела на часы.
— Мама уже заждалась меня, — сказала она.
— Все матери одинаковы, — ответил, вздохнув, Вильгельм.
— Как вы живёте, Вильгельм?
— Недалеко от вокзала.
— Я это знаю. Но я спросила «как», а не «где».
— Как?
— Да. Хорошо или не очень хорошо?
Вильгельм покачал головой.
— И хорошо, и не очень хорошо.
— Что это значит?
— Хорошо, значит, что комната быть чистая, что госпожа Крупинская готовит хороший завтрак, и что я могу брать в любое время на кухне горячую воду. Госпожа Крупинская не возражает против этого, когда она дома. Она — хороший человек.
— А что не очень хорошо?
— Не очень хорошо то, что окно выходить на вокзал, поэтому комната шумная и то, что госпожа Крупинская не верит, что я — немец.
— Как? — ответила Марианна. — Она не верит, что вы немец?
— Нет.
— Вы должны ей это сказать!
— Уже сто раз говорил.
— И что?
— Она не верить. Она слышать мой немецкий разговор и говорить, что это для неё есть доказательство.
— Глупая женщина, — возмутилась Марианна.
Вильгельм покачал головой.
— Она как все.
— Сколько она берёт за аренду?
— Триста двадцать марок.
— Чтооо? — воскликнула Марианна. — С завтраком или без него?
— Без завтрака.
— Безумие! В Гельзенкирхене! И вы называете эту ростовщицу хорошим человеком?
— Конечно, — ответил убеждённо Вильгельм. — Сказать вам, почему?
