«Подсолнух» лежал в полной темноте; ни в одном окне не горел свет. Все уже спали, и поэтому поздно вернувшийся домой Теодор старался избегать ненужного шума, когда направился в спальню. У мужчин, старающихся не шуметь в такой ситуации, получается всё наоборот. Они не зажигают свет и натыкаются на стулья, спотыкаются на лестнице и цепляются за ковёр.
Сабина привыкла к тому, что её сон прерывали.
— Включи свет, — сказала она ясным голосом, когда услышала в темноте шум.
— Нет.
— Почему нет?
— Я не хочу тебя будить.
— Я уже не сплю.
— Почему, хотел бы я знать.
Не зная, что на это ответить, Сабина сказала:
— Вы сегодня оставили меня на весь вечер одну.
Теодор нащупал выключатель, и в спальне стало светло. Ослеплённая ярким светом, Сабина закрыла глаза. Теодор сел на кровать и начал снимать туфли. Он делал это осторожно, чтобы не опрокинуться вперёд головой. Во время своих стараний он разговаривал с женой. При этом его голос звучал глухо, так как голова находилась ниже края кровати.
— Ты когда-нибудь такое видела?
— Что именно? — ответила Сабина без особого интереса.
— Один водитель такси не должен ходить на футбол?
— Почему не должен?
— Потому, что его старуха запрещает ему.
Тео кряхтел, частично от возмущения на эту неизвестную ему женщину, частично от того, что стягивание туфель составляло определённую трудность. Он продолжил:
— Правда, он спорил, но так делают все подкаблучники, когда им стыдно, что жена не позволяет ему даже телевизор смотреть.
Он оставил возню с туфлями, выпрямился и, повернувшись, сказал Сабине:
— Ты не позволяешь себе такого.
Сабина открыла глаза, но как выяснилось, слишком рано. Она почувствовала, что глаза ещё не привыкли к свету и поэтому снова быстро их закрыла.
— Посмотри, в каком виде ты ложишься в кровать, — сказала она.
Теодор снова занялся своими туфлями. Кряхтя, ему наконец удалось стянуть их с ног. Затем он занялся остальной одеждой: часть бросил на стул, а часть на пол, потом накинул пижаму.
Между тем Сабина попыталась снова открыть глаза, и ей это удалось.
— Сколько ты опять выпил? — спросила она.
Такой вопрос из уст жены трактирщика был неуместен. Теодор вполне обоснованно пропустил его мимо ушей.
— Жену Пита скоро выпишут из больницы, — сообщил он, включил настольную лампу, выключил верхний свет и медленно залез в кровать.
— Она, наверное, довольна, — высказала своё мнение Сабина.
— Нет, — сказал Тео.
— Почему нет?
— Пит сказал, что не довольна.
— Уверяю тебя, что каждый радуется, когда его выписывают из больницы.
