Мы были горожане в самом дурном смысле слова, от города мы не имели ничего положительного, но были лишены и не знали никогда прелестей деревенской жизни, никогда не переживали сельско-хозяйственного года, пашни, косьбы, уборки урожая, ничего, ничего. Поистине с варварским равнодушием и вместе безразличием бедности мы никогда не живали в деревне (на даче) и – cамое большее, мне случалось провести в деревне два-три дня, причём я изнывал от безсонницы, от жары, от непривычных условий жизни, от блох.
… Я замечал, что мужики так равнодушны к природе, хотя сами составляют ея часть; они относятся к ней или как корыстные хозяева, или как… звери в хорошем и плохом смысле слова). Край наш прекрасен своей широтой и своими полями, но беден о и однообразен природными красотами Вероятно были красоты в «имениях» «помещиков», полумифических аристократов, приезжающих на тройках, но эти угодья представлялись сказкою нам, бедным поповичам. Красой природы для нас тихия, иногда глубокие речки, с возможностью рыбной ловли. На нашей реке Сосне летом мы жили, то в купальне, то на рыбной ловле….Наши Ливны были для меня Китежем… были Китежские легенды, которые пели моей душе, и она пела о них. Одна была о колоколе, который будто бы сорвался во время подвешивания и скатился с горы в реку, но иногда гудит под водой. Я воспевал это в детских, неумелых виршах:
Тьма ночная над водою,
Город весь заснул,
И несётся над рекою
Колокола гул…
Заунывный… как тоскою
Полон этот звон…
– Это к моим корням. Только нет – я не потомок эмигрировавшего протоиерея. Мой папа, комсомолец и богоборец родился на соседней улице.
– Я считаю, что силы, которая должна найти в себе – корнями оттуда.
Стало модно петь о родных городах.
В песнях тех – что ни город, то – чудо…
Не бывал я давненько в родимых местах,
Только разве ж я их позабуду?
Помню тёплого синего неба чертог,
Но попасть мне туда нету средства:
Городок мой остался за чёрной чертой,
За которой осталось и детство.
Помню: чудо стояло над быстрой Сосной
На резной белокаменной круче,
В белой кипени вишен скрывалось весной
Колокольнями выкрепив тучи.
Лишь один спиртзавод в его небо кадил.
Воздух чист и здоров, как на Южной Ривьере.
Ах, какая была школа номер один!
Ах! Какой был дворец пионеров!
Городок поживал, не кичился собой,
Без театров, зато – не голодный,
На полтыщи сограждан – чудесный собор.
А на тыщу – кран водопроводный.
