Надо заметить, что в зимнюю пору жителей хуторов донимали вши и блохи. Прежде всего, конечно, рабов. Поэтому Торфи настаивал, чтобы все мылись в бане да не жалели мыла. Вот однажды все дружно отправились на помывку. Вдруг Хаген заметил, что его обступили товарищи по несчастью во главе с Ассуром. Ассур протянул ему длинную острую щепу:
— Ну, Лемминг? Давай на выбор: щепку в глаз или в жопу раз.
Вот тут Хаген облился холодным потом, несмотря на жарко натопленную баню. Все глазели: кто с нетерпением, кто с презрительными ухмылками, кто с отстранённым любопытством. Все ждали потехи. Хаген медленно взял щепку, попробовал остроту. Да, такой можно выколоть око — если повезёт, будет не очень болезненно. Всё лучше, чем быть женой этакому табуну жеребцов, из которых кое-кто уже был явно готов оприходовать ладную попку. «Эрлинг ас отдал око в обмен на глоток мудрости, — подумал Хаген, — я отдам око, чтобы не уподобиться Локи».
Глубоко вздохнул несколько раз.
Прицелился.
Замахнулся…
…и почувствовал, что ему в руку вцепилась когтистая орлиная лапа.
То Афи в последний миг перехватил запястье Хагена. Щепа была на волосинку от глаза.
Не говоря ни слова, рабы разошлись одеваться, а Хаген присел на пол, стараясь унять дрожь в руках и в сердце. Рядом Афи скинул сорочку и полез в горячую воду, фыркая от удовольствия.
— Спасибо тебе, Афи, — непослушными губами произнёс юноша.
— Чего? — не расслышал Афи.
— Говорю, спа…
Да так и замолк, во все глаза глядя на старика.
На теле у старого раба синели рисунки, которых не положено носить невольнику. Да и не каждый свободный осмелиться на подобное! Левое плечо украшали якорь и хищный нос драккара, на груди же — орлы и волки терзали барана. По правому плечу вилась рунная надпись: «АРНУЛЬФ СЕДОЙ ИВАРСОН». Явно не имя раба.
— Теперь я понял, отчего ты всегда моешься отдельно, — прошептал Хаген.
— Теперь я узнаю, — эхом ответил «Афи», — способен ли ты хранить тайны.
И ворчливо добавил:
— Тролль тебя задери.
Надобно сказать, что после того случая в бане Хагена перестали травить. Тот, кто готов лишиться глаза ради чести, не всегда достоин презрения, пусть он и говорит странные слова вроде «спасибо» или «пожалуйста». Даже Торд махнул рукой — ладно, живи уж, крысёнок! Ассур тоже вроде бы перестал обращать на него внимание, но Хаген кожей чуял его недобрый взгляд.
Позже он проклинал Моховую Долину, мороз и вшей, но с благодарностью вспоминал ту жестокую зиму, когда ему довелось познакомиться со старым викингом.
