Все застыли, онемели, окаменели от горя. А потом Тунд Отшельник вышел и взял слово:
— Внемлите мне, священные роды, великие с малыми Ойна потомки! Нелживо скажу: кара свершилась! Каркала Крака, накаркала бурю. Эрлинга вороны, Гримнира волки из фьордов пришли, гости с севера, гости недобрые. А кто их позвал? Кого покарали боги и предки? Мало удачи у Балингов рода. Скверно хранили их дисы, духи разгневаны, счастье прогнило, пламя потухло. Через гордыню твою, Балин дроттинг, наказаны люди. Кровь их на тебе! Да нет ли на тебе крови, Крака вёльва? Не в сговоре ли ты, не получила ли долю?!
— Как ты смеешь, престарелый дурак! — закричала Крака. — В голове твоей плесень!
— А выйди сюда, ведьма, коли посмеешь! — гневно воскликнул Тунд.
Крака с кряхтеньем поднялась и заковыляла к престолу закона. Рядом шла одна из дочерей Балина. Тунд сказал:
— Отойди, девушка, не пачкайся о кровь.
— Нет на мне крови, Тунд Безумец! — замахнулась клюкой старуха, но годи Эрлинга провёл рукой над ней, и голова вороны в навершии посоха ожила. Хриплым криком исходил посох, кровь и чёрная желчь струились изо рта птицы, заливая ведьму. Злобная, перепуганная, перепачканная, Крака отбросила палку, вцепилась когтями в бороду Тунда:
— Проклятый ублюдок, гнить тебе заживо, как ты это устроил?!
Колдун схватил её за шкирку, как паршивую собаку, и прошептал на ухо:
— Что Балин посулил тебе за помощь? Хочешь, я всем расскажу?
Крака отшатнулась, упала, и не спешили дочери Балина ей на помощь. А Тунд указал на копошащиеся изгвазданные лохмотья:
— Боги вынесли суд. Гнев Эрлинга на вас!
Тогда дроттинг Балин XVI Фундинсон — такой гордый и отважный — встал со своего места, прошёл через весь Тингхольт и со слезами повалился в ноги Свалльвинду конунгу:
— Не проклинай меня, державный владыка! Защити моих людей! Не дай погибнуть от голода!
— Что, Балин, — усмехнулся Исвальд, — лопнуло твоё дело?
Свалльвинд отвесил ему лёгкий подзатыльник, поднял Балина с колен и обнял его.
— Ты родич мне, — прошептал король, — хоть и дальний. Я этого не забывал.
Вот так и кончился тот тинг, прозванный Скорбным, ибо все опечалились участи жителей Хлоргатта. А что сделали с Кракой вёльвой, здесь не сказано. Но надо заметить, что лишь Тунд Отшельник оплакивал её со словами: «Всё могло быть иначе, милая моя Ворона».
Ещё говорят, что позже Хрейна спросил Тунда:
— Как так получилось так, что Краку предал её же посох?
— Нетрудно ответить, — грустно улыбнулся годи, — многие считают Эрлинга несправедливым богом, но его справедливость отлична от нашей. Он покарал бедную старуху за жадность. Уже давно птицы доносили до меня слухи, что Балин хочет отдать чужакам земли в Овечьей Долине, в Сольвиндале и на Круглой Горе, чтобы купцы из Верольд завели тут хозяйство и — в конечном итоге — прогнали нас. Я уже видел это. Раньше. Они бы тут никого не оставили. Крака захотела кусок этого пирога. Вот ведь старая дура.
