— Вот только с детьми нам не везло, — продолжает старуха, не глядя на сына. — Первенец наш умер. Помощь не пришла вовремя, а врача не было… Пепе, мой муж, должен был привезти его из ближайшего селения. Не успел. Мальчик родился, обмотанный пуповиной. Потом была девочка. Она прожила два месяца. Умерла тихо, во сне, и мы даже не знаем, что случилось… тогда мы скрывались от властей в пещерах… возможно, сырость и холод убили ее, мою Розиту… А вот он выжил! — взгляд, направленный на Альберто, полон жалости и нерастраченной любви. — Но умом повредился. Он же не всегда такой был…
Ее сын смотрит на гитару, которую вернул ему Энрике, и словно не слышит, что там рассказывает сеньора Санчес. Глаза его пустые и стеклянные.
— Он упал, — старуха добавила себе вина из кувшина, не спросив, налила Марианне, — любил лазать по скалам, знал все козьи тропы, я никогда не волновалась об этом ребенке, он же вырос в горах… А однажды что-то напугало его, когда он был на краю скалистого обрыва. Он зацепился за корни старого дерева, это его и спасло. Но испуг не прошел даром. Врачи говорят, что если ему устроить такую же встряску, то, возможно, мозги встанут на место… Но не бросать же его ради этого со скалы! — она горько усмехнулась и выпила. — А вы не чудите! — она строго посмотрела сначала на Марианну, потом — на нового охранника. — Я все понимаю, дело молодое, но если донна будет недовольна, то всем нам головы оторвут. Не пожалеют…
Неужели поняла, что между ними что-то есть? Но как? Марианна потупила взгляд. Они ведь были осторожны!
— Неужели этот риск так оправдан? — медленно спросила она, кивнув Энрике, чтобы он подлил старухе еще вина. Марианна заметила, что на подпитии та бывает весьма откровенной. Этим стоило пользоваться. — Вы не думали, что будет, если донна решит или обмануть вас в итоге, не заплатив, или… вовсе избавится? Ничего ведь не доказать…
— Ее семья всегда держит данное слово, у них хорошая репутация, и ради старухи из глубинки они не станут ею рисковать, — сухо сказала сеньора Санчес. — Я уже говорила — нет у меня другого выхода.
Марианне кажется, или старуха оправдывается? Но не жаль ее, ничуть не жаль, она сама выбрала свою жизнь. Сама осталась среди бандитов, хотя могла до последнего сопротивляться. Но тут же Марианна подумала — ей ли судить? Сама влюблена в обманщика.
— Погодите, — она нахмурилась, пытаясь продумать, как осторожнее предложить бандитке другой выход из ситуации. — Если бы у меня были деньги, и я бы заплатила за свою свободу… вы бы выпустили меня, так ведь? Ведь все это из-за денег?
