Могла ли я, еще пару часов назад подумать, что измена любимого человека так быстро померкнет на фоне всего происходящего.
Любимый человек… Ах, да, он и не человек… Глупо было отрицать, Трай мне уже не просто нравился, я в него влюбилась.
И от того, вся ситуация была еще более мерзкой. Знать, что мужчина, которого ты полюбила и доверилась, не просто знал обо всем, но и участвовал во всей этой грязи…
Да-а, как бы далеко я не убежала от него, от себя мне убежать не удалось. И боль свою я передать тоже никому не могу. И забыть не получится. И со всем этим надо как-то жить.
Я закрыла глаза, и усмехнулась мелькнувшей у меня мысли. А интересно, как отреагировал Трай на мой побег? Наверное, расстроился, домашняя зверушка пропала и веселье сорвалось.
Где-то, в глубине души, пульсировала надежда, что он, хоть отчасти испытает боль и горечь. Хотя… кого я обманываю…
Сколько я так провалялась, рассматривая потолок, я не знаю. Я словно попала, в какую-то петлю, из которой не могла выбраться. В голове снова и снова прокручивались события нынешнего дня. Незаметно для себя я уснула.
Проснулась я от стука в дверь. Еще ничего не понимая, я вскочила на ноги.
Где я нахожусь? Что произошло?
Но тут воспоминания стали накрывать одно, за другим, селясь в моей груди тяжелыми камнями. Лучше бы не вспоминала…
— Лика! — услышала я рык Медведя. — Завтрак!
Сколько же я проспала?
Наспех, приведя себя в порядок, я пошла в столовую.
Взяв свою порцию, я направилась к столику, где сидел Густав.
— Доброе утро, — поздоровалась я.
— Доброе. Как спалось?
— На удивление крепко, — улыбнулась я. — Сама не ожидала, что так долго просплю.
— Это последствия стресса, — отпив чай, сообщил Медведь.
— Наверное, — согласилась я. — Густав, я могу попросить Вас об одолжении?
— Смотря каком.
— Вы могли бы достать мне бумагу и карандаши. Я люблю рисовать, — поторопилась объяснить причину своей просьбы.
— Думаю, можно.
— И часы.
Брови Медведя удивленно поползли вверх.
— Я не могу определить время суток. Очень напрягает…
Густав кивнул.
Медведь свое слово сдержал. Уже к полудню у меня были альбом, карандаши и часы.
Во второй половине дня, Док снова пригласил меня к себе. Он был в прекрасном расположении духа.
— Лика, слышал, Вы постепенно обживаетесь, — улыбнулся мне Питер, — это очень хорошо. Я боялся, что Вы закроетесь, и будете придаваться унынию.
Доктор угадал, единственное, что мне сейчас хотелось, так это остаться одной и рисовать.
