Только тогда Эльда заметила Териза. Всегда шустрый и решительный мальчик стоял на пороге комнаты, неловко топтался на месте, по-видимому, стыдясь того, что стал случайным свидетелем приступа Эльды.
— Извините, — пролепетал он, когда понял, что на него обратили внимание, — но к вам надо бы лекаря позвать. Я просто знаю. У мамы, было похоже.
— С мамой все будет хорошо! — крикнул Гаспер, не желая дослушивать страшных уху слов, прижался щекой к Эльде и одарил Териза ненавидящим взглядом.
— Гаспер, не надо кричать, — остудила пыл сына Эльда, — Териз же хочет помочь. И надо быть ему за это благодарным. Териз, — обратилась она к маленькому гостю, — садись за стол, пообедай с нами. Я сегодня напекла пирогов, но боюсь нам с Гаспером не съесть всего.
Мальчик не заставил себя уговаривать, мгновенно позабыл об обидных словах Гаспера, проворно подскочил к столу, уселся и, предвкушая, потер ладони. Гаспер, угрюмый и недовольный, молча уселся возле, вяло поболтал ложкой в тарелке супа.
И вдруг по дому пробежал сквозняк. Он взбил длинные волнистые пряди Эльды и выскользнул в окно.
Значило это только одно — кто-то еще пришел без приглашения.
В тот день, когда ее мир повис на волоске над бездной разрушения, Азея приказала себе не бояться. Никогда и ничего. Ведь было же время, когда она не страшилась одиночества.
Трагедия, скосившая Азею, как наточенная коса сухую травинку, случилась три года назад. Они с Линвардом ждали малыша, первенца, мечтали и строили планы, но все рухнуло в тот миг, когда знахарка Лаира, не говоря ни слова, лишь скорбно поджав губы, вложила в дрожащие от волнения руки Линварда бездыханное тельце в мятой мокрой простыне. Азея сама тогда была при смерти, и, наверное, только любовь Линварда спасла ее. Но жизнь после того, как она узнала правду, оказалась немногим лучше смерти.
Линвард сумел пережить и перебороть горе. Как с врагом он сражался с отчаянием и одержал победу. В нем снова затеплилась надежда на отцовство и вера. В себя, в жену, в судьбу, которая не может быть настолько жестокой.
Но Азея после трех лет бесплодия уже не верила ни во что. Она боялась, что, не способная подарить Линварду ребенка, станет несносной обузой, и муж, в конце концов, найдет утешение в объятиях другой женщины, и ее оставит прозябать в одиночестве и медленно, бестолково стареть. Эти уничтожающие выводы стихали лишь тогда, когда Линвард был рядом и утешал ласковым словом и, доказывая, что, каким бы острым ребром не повернулась их жизнь, он не отвернется от Азеи.
