— Ты — сын зеброящерицы и болотного какадару, Максон! Подлый трусливый негодяй, выкравший женщину из ее дома!
— Ах-ах! Сколько страсти! А где были твои мужья-олухи? Отчего не сберегли тебя, не защитили?
— Может быть, потому что не ожидали такой подлости от человека, прибывшего, чтобы установить и скрепить мир между двумя королевствами?
— Ну так и поделом им! И я все сделаю, чтобы их уничтожить, клянусь! — окончательно разъярившись, топнул босой пяткой по-прежнему обнаженный принц, отчего его мужское орудие подпрыгнуло и качнулось из стороны в сторону. Злата невольно проследила за этими колыханиями, а потом подняла глаза, полыхающие ненавистью и презрением, на лицо горе-женишка.
Вот чего не знал, да и не мог знать принц, так это что обычно вполне уравновешенная и веселая девушка способна прийти в настоящее бешенство, когда кто-то угрожает ее близким.
Темная, жгучая ярость вспыхнула в груди Воскобойниковой. Разлилась кислотой по венам. Заколола тысячей невидимых иголок в кончиках пальцев. Пробудила в сердце девушки воспоминания о проведенном в российской глубинке детстве. Подняла и вытолкнула на поверхность злые слова:
— Да чтоб тебя, Максон, приподняло и прихлопнуло! — заорала, заголосила по-бабьи резким голосом Воскобойникова. — Чтоб тебе тьмы не знать и света не видать! Чтоб тебе всю жизнь с голым задом ходить, ирод окаянный!
В сердцах Златка сплюнула под ноги. Плевок получился неожиданно смачным. Упав в песок, он зашипел и исчез, словно давая понять, что пожелания девушки услышаны и приняты.
— Ты… Что ты натворила, женщина?! — взвизгнул принц, пытаясь заслонить ладонью резко заслезившиеся глаза.
Неведомая сила подхватила мужчину, подняла над землей и поволокла к выходу с Круга, швырнула внутрь зеленого коридора, а одна из ветвей упала поперек его спины, впечатав голое розовое тело в песок.
— Вот так и лежи тут распятым эль-гухом, пока не сдохнешь! — добила Максона очередным недобрым пожеланием Злата.
Правда, плевком подтверждать свои слова не стала, просто развернулась и зашагала к другому зеленому коридору. Возмущение, помноженное на страх за Ольгрона, гнало ее прочь, торопило, требовало каких-то действий.
«Я спасу рыжика! Я успею! Сиятельная на моей стороне! — твердила она себе, пытаясь не разрыдаться: для слез не было времени. — Только бы найти дорогу к той крепости, только бы успеть до того, как свершится непоправимое!»
14. Трое суток в пути
Дагрон и Сандгрон мчались в сторону королевства Зерафири и на ходу обдумывали, обсуждали план действий.
