— Почему ты оказался здесь?
— Пришел раньше. Устал ждать.
— Понятно, — Марина расслабилась, но пережитый эмоциональный всплеск все еще стучал в крови, и хотелось присесть.
— Ну, что, очнулся? — Кирилл встряхнул за шкирку онемевшего мужика и получил быстрые утвердительные кивки, — Шуруй, давай, домой. Что стоишь?
Мужчина что-то забормотал в ответ, какие-то кривые слова благодарности, но Кирилл уже не слушал: он несся за Мариной, наступая в грязь и совершенно не смотря под ноги.
Девушка плакала. Отходняк, который навалился на нее, теперь заставлял мчаться вперед, сквозь дворы и улицы, в то единственное место, где ей всегда было хорошо
— площадка у парка, рядом с любимой рощицей и…
— Да подожди ты, — Кирилл умудрился догнать ее и перехватить руку, — Куда несешься?
— Хочу сесть, — упрямо дернулась девушка.
— Вот же лавка, — он кивнул на соседний двор, но Марина отрицательно качнула головой.
— Мне нужна другая.
— Окей.
Они молча добежали до площадки, и Марина с размаху взобралась на детскую горку. Единственный, тускло освещающий пространство, фонарь на тонком проводе покачнулся — девушка выпустила ушки и хвост, и, взбираясь на крышу горки, задела его ненароком.
— С тобой все в порядке? — спросил Кирилл, перекрестив на груди руки.
Раньше Марина не бросалась на прохожих, и ее поведение было из ряда вон вызывающим, но он тщательно прятал удивление. Не нужно, чтобы она подумала, что он осуждает. Наверняка были причины. Поэтому он хмуро наблюдал за ее лазаниями и напряженно ждал ответ.
— Он преступник, и его нужно убить, — прямо сказала она, не заботясь, что кто-нибудь услышит.
И вправду, ну кто в половине третьего ночи будет гулять на полуразрушенной площадке у самого леса?
— Ты не имеешь права судить людей, — все-таки сказал Кирилл.
У него на этот счет была другая версия, но, учитывая обстоятельства, решил не озвучивать ее.
— Почему? У меня есть механизм для осуждения. Почему не могу? — она сейчас подтянулась на передних руках и сделала солнышко на турнике.
Кирилл опешил. Надо же, какая у нее подготовка. А ведь хрупкая девушка, да еще не совсем восстановившаяся после болезни.
— Потому что ты не знаешь, какое будет за это наказание. Тебе. Ничто не проходит даром.
— Ты уверен? — Лиска хитро сощурилась, — Или решил почитать нотации, будто умник?
— Я так думаю.
— И я должна позволить ему жить? — она слезла с турника и теперь, покачивая бедрами, направлялась к нему.
— Я против линчевания, — упрямо сказал Кирилл.
