— Да чтоб его, — шиплю себе под нос, когда один из замков никак не хочется поддаваться.
— Птичка, отойди, сам попробую, — говорит он, подходя сзади почти вплотную. От его близости сердце замирает, и я несколько раз встряхиваю головой, чтобы привести мысли и чувства в порядок. Помогает, кстати, не очень хорошо.
— У меня костыли упали, а без них я не смогу отойти, — говорю себе под нос. Нет, вообще — то могу, но кому какая разница?
— Тоже мне проблему нашла, — улыбается он совсем рядом. Я не могу его видеть, но по голосу и так понятно, что на лице его блуждает улыбка.
Не отходя ни на шаг, но и не дотрагиваясь до меня, Филипп протягивает руку и закрывает замок. Просто, без лишней суеты ему удается то, с чем я не могла справиться несколько минут. Приятно осознавать, что хоть кто-то из нас спокоен. Хотя, в глубине души, мне бы очень хотелось, чтобы он хоть немного нервничал. Тогда бы я знала, что небезразлична.
— Подними, пожалуйста, мои костыли, — прошу, не поворачивая головы и для надежности уцепившись за дверной косяк. Наверняка я вся красная, как вареный рак, не нужно ему этого видеть.
— Нафиг они мне нужны? — смеется парень, и от этого смеха ветерок касается моей шеи, и волоски на коже становятся дыбом. Да я вся покрыта мурашками, Господи ты, боже мой. Что вообще происходит?
Что — то приземляется на пол. Хлопок, еще хлопок, стук какой — то. Наконец, понимаю, что он сбрасывает у порога свои казаки и бросает мегафон. После он, так и не подняв костыли, берет двумя руками меня за талию и отрывает от пола.
— Куда нести птичку? — спрашивает, и его дыхание щекочет кожу.
— На кухню, — голос похож на писк, но я ничего не могу с собой поделать.
— А что у нас на кухне?
— Чай. Или кофе.
— Хм, чудненько, — смеется Филипп. — А где в этом птичкином гнезде кухня?
— Прямо по коридору.
— Ну, полетели тогда.
9. Чай, кофе?
Она такая смешная…
Робеет, теряется, щеки красные. Мне непривычно такое отношение к себе — обычно, девушки, с которыми имею дело, не смущаются. Не сказать, что я такой уж ловелас, бабник, но противоположному полу нравлюсь. Может, потому что им по сердцу "плохиши" — парни, рядом с которыми можно почувствовать опасность? Девушкам кажется, что во мне есть что-то, чего нет в других. Да, согласен, мой образ жизни в корне отличается от того, как живут обычные парни, но на самом деле я не так интересен, как они себе воображают. Но каждой новой кажется, что она лучше, смелее, отчаяннее предыдущей, и уж у нее-то выйдет стать для меня второй половиной. Или просто пройтись за руку по краю пропасти, визжа от восторга. Только обычно я там хожу исключительно в гордом одиночестве.
