Несмотря на предупреждения Ардая, Кантана от вида и бормотания старухи совсем оторопела и не могла пошевелиться.
— Ну, чего ждешь! — прикрикнула та. — Клади руки сюда! — она показала на камень.
Ардай подтолкнул девушку к столу, сам взял её руки и положил их на камень ладонями вниз, она не сопротивлялась.
— Всё! — объявила Альма, — сделано. Уходи, безмолвная. Бедная ты, жалко тебя. И ты ступай прочь, черный. Нечего тебе тут. Тебе нужен свет, а тут темно! — она повернулась и ушла прочь, куда-то.
— Уходим, — Ардай за плечи повернул Кантану, — нам туда. Всё уже кончилось. Ну, что ты?
Она шла, как сонная, и опять споткнулась на том же месте — пришлось ловить. Когда вышли из пещеры, она заплакала.
— Что ты? Да в чем дело? — искренне недоумевал Ардай.
Ему сумасшедшая Альма не казалась настолько страшной.
— Прости, — Кантана вытерла слёзы. — Прости меня, пожалуйста. Я… я не знаю. Меня правда отпустят домой?
— Правда. Император уже ждёт. День-другой — и можешь оказаться дома. Это князю решать.
— Это невозможно, чтобы день или два…
— На драконе полетишь — будет возможно. Сюда тебя разве долго несли? А на рухе, пойми ты, никто тебя не повезет. И император не станет терять время на такое дело, раз князь может быстро доставить на драконе. Не упрямься, всем только хуже сделаешь. На драконе проще и приятней лететь.
— Даже не верится, что ты сын итсванского именя, — вздохнула девушка. — Такое мне советуешь…
Ардай засмеялся:
— Не верится — дело твоё.
А его дело отвезти и князя, и эту девушку к императору. Причем в прямом смысле — они оба, скорее всего, полетят на его спине.
И вот еще что: несмотря на тот грустный факт, что Кантана — дочь Каюба, сама она не вызывала у него неприятия. Вообще не вызывала. Как и мужского интереса, впрочем. И особых необычных чувств к ней он тоже не испытывал, не то что дядя, который из-за проявившейся "житейской магии" скорее возненавидит несчастную. Нет, его отношение к девушке было спокойным и мирным, как к дочери соседей или, может быть, дальних родственников, которых Эстерелы видели раз в несколько лет. Совсем не такое, как к любой из родных сестер, к примеру. В то же время, его сознание воспринимало Кантану отдельно от её отца. Вот того он, пожалуй, ненавидел до сих пор — из-за Аолы, из-за собственных злоключений, а ещё больше из-за того, что на какое-то время, находясь в руках Каюба, он стал для того вроде крысы в клетке…
Не человеком. Не достойным уважения наследным именем. А соддийцем, которого можно хоть искрошить в лапшу, если это поможет узнать что-то про остальных соддийцев…
