— А ну сядь, — тихо произнес Павел. Матвей замер, услышав приказ отца, глянул недоверчиво. Пашута проговорил, по-прежнему не повышая голос, — сейчас ешь, а позже выдеру — за непослушание. А что героем себя проявил, так молодец, кинжал деда теперь твой будет. Растешь, сын!
Матвейка растерянно оглянулся на Марицу, обвел всех взглядом, опустился обратно на скамью.
— Молока налить? — Нарушила Марица, повисшую над столом тишину.
— Налей, — буркнул он.
— А как все было, Матвейка? — Улыбнулась ему девушка, подвигая кружку. — Может, мне-то расскажешь? А то все, смотрю, знают, одна я мучаюсь от любопытства. Почему так?
— Потому что вы, девчонки все любопытные, — хмыкнул Матвей.
— И я?
— Нет, ты самая любопытная.
— Дразнишься?
— Пошутил я. Пожар мы с ребятами тушили. Я как увидел, сразу в ту сторону побежал. А там уже все наши… Потушили.
— И не страшно было?
— Нет, — Матвей покраснел и добавил нехотя, — немножко, потом уже.
— Не ты ли девочку маленькую спас, — спросил вдруг отец Филарет, внимательно глядя на мальчишку, — говорят, на втором этаже малютка оставалась — забыли ее там, что ли. А какой-то мальчик ее вынес, сквозь пламя прошел. Уж не наш ли герой?
Матвей еще гуще покраснел, опустил глаза, произнес еле слышно:
— Я.
— Я так и подумал, — кивнул священник, — а вот и каша. Дивный аромат. Еще в замке слышал, какая чудесная хозяйка тут живет. Приступим, братия и сестры?
— Да уж пора, батюшка, — произнесла тетка Клава, не скрывая довольной улыбки от похвалы монаха, поставила последнюю тарелку перед собой, — а то остынет скоро.
Мрачное настроение, царившее в кухни, рассеялось, каша, наконец, стояла перед едоками, и можно было начинать завтрак.
Отец Филарет прочел короткую молитву и благословил трапезу.
Все утро Марица помогала присланным от советника Саблина людям распределять, куда поставить койки для тяжелораненых, которых начали приносить на самых разнообразных носилках еще с утра. Многие раны были смертельными и как эти несчастные были до сих пор живы, оставалось загадкой. Отец Филарет осматривал и лечил их, не зная ни минуты покоя. Марица как могла ему помогала, но ее одной было явно недостаточно. Приходилось таскать и кипятить воду, заваривать разные травы, готовить чистые куски белого полотна для перевязок, стирать снятые повязки, развешивая их во дворе, и это помимо того, что каждый раненый требовал постоянного присмотра и ухода. Уже к полудню Марица была без сил. Помощи Клавы ожидать было трудно. Она итак с трудом справлялась с огромным хозяйством, еще умудряясь готовить на всех еду. Павел куда-то запропал сразу после завтрака. Точнее, после того, как исполнил обещанное наказание. Матвея и детей нигде не было видно. Может с Павлом ушли, а может играют где-то неподалеку.
