— Понятно.
— Ничего тебе не понятно, тепличный мальчик.
— Сама-то?! — возмутился я выпаду в свой адрес.
— А мне лет малость побольше и видела я тоже не меньше. Ты напрасно считаешь всадниц слепыми и глухими, а еще бессердечными. Я тебе, по-моему, уже говорила, что ты очень мало о нас знаешь.
Молча отвернулся обратно к окну, даже не пытаясь разубедить спутницу. Это только философ утверждал, что в спорах рождается истина, мой же личный опыт говорил, что в спорах рождается драка. Мордобой между мной и ней и так состоится, так зачем подогревать имеющиеся между нами принципиальные разногласия? И еще: мои знания о быте всадниц были однобокими — об одном конкретном клане менталистов. Могли ли его обитательницы, привыкшие манипулировать сознанием других, добиваясь своего, отличаться от остальных? Допустим, могли. Тогда я действительно погряз в заблуждениях и пора их развеивать.
Граница тридцатикилометровой зоны ощутилась жопой — меньше стало трясти, дорога стала почти как в городе. Еще и вид на горизонте изменился — впереди нарисовались вполне узнаваемые контуры военной базы.
— А почему здесь?
— Миша, ты чем слушал?! Тридцать километров от города — зона повышенного риска. И дорогая земля, точнее не сама земля, а страховые взносы за новое строительство. В итоге выходит почти как в самом городе. Там, конечно, тоже имеются казармы, но без особых излишеств, только для дежурных частей, большой же комплекс с нормальными спортзалами проще выстроить здесь, — как маленькому разжевала все Ногайская, — Приехали!
Вид поставленных однообразно строений навевал спокойствие: армия, я в своей стихии. Но, пожалуй, именно в таких местах можно было прочувствовать перекос полов всей шкурой, потому что в городах неравное соотношение женщин-мужчин меньше бросалось в глаза. Здесь же колонны перемещающихся по территории военных в одинаковой форме на первый взгляд сплошь состояли из молодых девушек.
— Лимиты, — небрежно бросила всадница на мои размышления вслух.
— Что, прости?
— Лимиты, — снова терпеливо пояснила она, — В больших городах существуют лимиты на привлечение женщин.
— То есть?
— Слушай, тебя головой в детстве не били? — уже малость раздраженно отозвалась Ногайская.
— Не били. Но у меня амнезия примерно с восемнадцатилетнего возраста. Это, между прочим, во всех моих документах отражено, и если ваши, собирая информацию обо мне, не докопались до этого факта, то грош им цена!
Всадница ожгла злым взглядом кого-то за моей спиной, и оттуда отчетливо потянуло виной. Ага, не все так радужно в королевстве добрых пони!
