Всякий раз, замечая выражение моего лица после очередной ее просьбе о деньгах, мать не упускает случая упомянуть, что приютила меня — только подумать, одержимую Сатаной! — когда мне было пятнадцать. Что не выставила меня за дверь. Хотя наверняка все это время она считала, что вина за то, что произошло с отцом, полностью лежит на мне.
И в такой момент мне нестерпимо хочется ее ударить.
Потому что те несколько месяцев, в течение которых я жила у нее — той, что была моей матерью, — я едва не сошла с ума. Каждый день видеть страх в ее в глазах и плохо прикрытую ненависть… Каждую ночь слышать, как она запирает дверь спальни на все замки, боясь, что однажды я нагряну к ней… Знать, что в шкафчике она держит пистолет, который купила только тогда, когда была вынуждена взять меня к себе…
Ал стал моим спасением. Встречаться мы начали через пару месяцев после моего возвращения из подвала и Сумрачного города. Я забеременела, когда мне исполнилось шестнадцать, Алу — восемнадцать. Мы уже начали жить вместе — с согласия его родителей, которые приняли меня как родную. Представляю, с каким облегчением вздохнула моя мать.
Через несколько месяцев на свет появилась Лори — мой главный подарок судьбы. А уж судьба-то немало мне задолжала…
— Извини, Карми. Я не хотел… — Ал показался в дверях кухни.
— Нет, это ты меня извини.
Ал подошел ко мне, прижал к себе.
— Я просто забочусь о тебе.
— Я знаю, — улыбнулась я.
Повеселев, Ал спросил уже бодрее:
— Как на личном? — Он был неисправим.
— Ради бога, Ал! Никак, — отрезала я. Но почему в этот момент перед моими глазами встало холеное лицо Феликса?
Я все-таки набрала номер Лори. Дочь взвизгнула, когда узнала о приезде отца. Соскучилась.
К школе я подъехала вместе с Алом — правда, на разных машинах. Дальше наши пути разделились. Я обняла Лори и отдала ее в относительно надежные руки отца, и он незамедлительно направился устраивать дочери аттракцион невиданной щедрости. А я наконец направилась к Шейле Макинтайр.
Перед ее дверью застыла на мгновение. Медленно выдохнула, поражаясь тому, какой клубок чувств бушевал сейчас в душе. Я была вся наэлектризована, нервы натянуты как струна.
От ответа Шейлы зависело очень многое. Одно имя — точнее сказать, определение той, чьего имени я по-прежнему не знала — и я все пойму по ее лицу. Потому что другой такой быть не может.
Или я ошибаюсь, или весь Дейстер в большой беде.
