Взгляд Калеба вернулся к ней.
— У меня все везде болит. Даже зубы болят.
— Тебе что-нибудь нужно? Я могу достать тебе лекарство или…
— Нет… просто останься. — Он неуверенно улыбнулся ей. — Вижу с тобой все хорошо. Что заставляет меня чувствовать себя лучше. Ты изменилась, Ария.
— Неужели? — спросила она, хотя знала, что это так. Они обычно проводили послеобеденные часы, путешествуя по Мирам искусства. В поисках лучших концертов, лучших вечеринок. Она с трудом узнавала в той девушке себя.
Калеб кивнул.
— Да. Изменилась. Когда мне станет лучше, я нарисую тебя, измененная Ария.
— Дай мне знать, когда будешь готов. Я принесу тебе бумагу.
— Настоящую бумагу? — спросил он, просияв. Калеб рисовал только в Мирах.
Она улыбнулась.
— Ага. Настоящую бумагу.
Искра возбуждения покинула его глаза, выражение лица стало серьезным.
— Сорен рассказал мне, что случилось. В Аг-6… и про Пейсли. Ты простила его?
Ария посмотрела на Сорена, который спал неподалеку. Она кивнула.
— Мне пришлось, чтобы вытащить тебя. А у Сорена СДЛС — синдром, который делает его нестабильным. Но сейчас он принимает лекарства, взяв себя под контроль.
— А мы уверены, что они работают? — спросил Калеб со слабой улыбкой.
Ария улыбнулась. Если он шутит, то может не чувствует себя столь ужасно.
— Не он был причиной смерти Пейсли, — сказал Калеб. — Пожар убил ее той ночью. Не он. Он плакал, когда рассказывал мне об этом. Я никогда не думал, что увижу, как Сорен плачет. Я думаю… думаю, он винит себя. Думаю, что он остался, чтобы помочь нам выйти из Грезы той ночью.
Ария верила в это, потому что это было правдой и для нее. Она взяла с собой Пейсли в Аг-6. Из-за той ночи она никогда больше не бросит того, кого любит, в беде, если сможет помочь.
Калеб крепко зажмурился.
— Боль, такая боль, понимаешь? Это очень обременительно.
Она знала. Ария легла, устраиваясь рядом с ним, чувствуя, что обрела часть себя. Она видела свое прошлое в Калебе. Она видела Пейсли и дом, который потеряла, и никогда не хотела забыть их.
— Совсем не похоже на Сикстинскую капеллу, не так ли? — спросила она через некоторое время, глядя на зазубренные фигуры, пронзившие темноту.
— Нет, это скорее чистилище, — сказал Калеб. — Но если мы будем очень сильно щуриться, то сможем представить себе все иначе.
Она указала здоровой рукой.
— Вон тот большой похож на клык.
— Мм-хмм. Точно. — Рядом с ней сморщил лицо Калеб. — Вон, смотри. Вот этот похож на… на клык.
— И тот, что левее? Клык.
