— Замечательно. Но твоя мама, похоже, не верит в те модные маленькие подгузники одноразового использования, которые всегда рекламируют по ТВ. — Мадди мрачно уставилась на прямоугольник материи. — Ну, как я и говорила, малыш, не жди никаких чудес.
Она положила его на кушетку, осознав слишком поздно, что надо было подстелить под него что-то впитывающее влагу, и, сцепив зубы, приступила к выполнению поставленной задачи. Тимми ей мешал, но все-таки Мадди удалось снять с него влажные ползунки и вытащить намокший подгузник.
Тимми заворковал. И решил тут же еще раз облегчиться. Мадди, вскрикнув, отскочила. Тимми определенно позабавила ее реакция.
— Твоя мама не говорила, что у тебя потрясающее чувство юмора, малыш? Но я справлюсь даже с тобой, — нашептывала ему Мадди, быстро подкладывая под него новый подгузник. — Вот пройдет лет восемнадцать, и ты, явившись на какое-нибудь семейное торжество, будешь сидеть на этом самом диванчике со своей подружкой, будешь стараться выглядеть невозмутимым, а я расскажу ей тогда, что ты проделывал со мной, ты, маленький шалунишка. Продолжай в том же духе и смейся теперь, если хочешь.
Тимми и смеялся, пока Мадди не посадила его на ковер, с тем чтобы опять переодеться. Она вытащила из шкафа старое, из набивной ткани «чал-лис» платье и взглянула на Тимми.
— Что ты о нем думаешь, малыш? Тимми срыгнул.
— Ну хоть оно чистое и сухое. А это уже кое-что. Тимми не разделял ее мнения. Как только она натянула на себя это платье, он снова начал громко упражнять свои голосовые связки.
— Ну какой ты… знаток высокой моды! Когда через двадцать минут зазвонил дверной звонок, Мадди, в пальто, с зажатыми в кулаке ключами от автомобиля, неистово вышагивала по холлу, держа орущего ребенка на руках. Тимми, разумеется, был снова мокрым, но она решила, что следующую смену подгузников произведет уже специалист.
При первом же звонке она стрелой понеслась к двери, распахнула ее и фактически бросила Тимми в руки стоявшего там мужчины.
— Ox, спасибо Господу! Я думала, вы никогда не доберетесь, — произнесла она скороговоркой, выбежала из квартиры и метнулась к еще открытой двери лифта. — Его вещи на кушетке в гостиной, — крикнула она. — Мой номер телефона там же. Я долго не задержусь.
— Эй, подождите! Остановитесь на секунду! Она была уже в лифте.
— Я не могу. Я опаздываю. Мужчина кинулся в холл с визжащим ребенком, но не успел: двери лифта закрылись.
Мадди приехала в «Симеони», опоздав на тридцать пять минут, с ужасной головной болью и замерзшими ногами: калорифер в ее машине выбрал самое подходящее время, чтобы выйти из строя. Казалось, что не только судьба против нее; казалось, против нее существует заговор.
