— Слушай, если ты разболеешься мне точно легче не станет. Бери пакеты, их уже, наверное, штук пятьдесят. И тащи в машину, езжай домой. Я ее на такси привезу.
— Даже не знаю… — все еще мнется Иван, но вижу, как ему отчаянно отсюда убраться хочется.
— Она к тебе хорошо относится. Скажу, тебя радикулит прострелил.
— Хорошо, спасибо, Якоб. Только негоже мне хозяйскую машину забирать. Держи ключи, — вкладывает мне в руку. — А я такси возьму. И шмотки заберу. Только ты помягче с ней… Ну бывает вот, находит, капризы. Богачка, что с нее взять.
— Я урок усвоил, — усмехаюсь. — Сама доброта буду, не парься.
— Надеюсь на тебя, парень. А то нам обоим Герман Эдуардович отвалит по первое число…
Принцеска все еще в примерочной, но Анечка уверила меня, что клиентка действительно там и никакого черного входа/выхода в магазине нет. Мы довольно быстро нашли общий язык с этой девушкой. Миловидная, приятная, и хочется надеяться — покладистая. Она определенно подходила для пары-тройки свиданий. Обменялись телефонами. И в этот момент из примерочной появилась Леа Брейкер. В мать ее, черном кружевном комплекте белья. Явно эротического направления. Тончайшее кружево бюстгальтера, через которое слегка просвечивают ореолы сосков. Полоска трусиков, на которой больше кружева, нежели ткани. Опустил глаза, впился взглядом в идеально округлые бедра и руки сами сжались в кулаки… Аж в горле пересохло. Что ж делает то, сучка, а? Нарочно провоцирует, тварь. Заводит. Хочет, чтоб сорвался…
— Где Иван? — небрежно кидает на меня взгляд Белоснежка. А меня еще сильнее жгучей ядовитой волной накрывает — взгляд ниже опустил: ножки точеные, стройные, обуты в туфельки с пушистыми помпонами, тоже черного цвета. А из них пальчики выглядывают, ярко-алым наманикюренные. Маленькие, аккуратные, и тоже сияющие, чтоб их. Сууука.
— Чего уставился? — надменный голос, Леа выгибается слегка, правое бедро в ажурной подвязке чуть вперед выставив.
Черт ее дери, меня снова точно током прошибает. Чувствую, как в штанах все теснее становится и свирепею. Ведь она все это намеренно делает. Только потому что может. Издевается. Провоцирует. Мстит.
— Хочешь, чтоб и он на тебя в белье полюбовался? Заценил? Больше некому показать? — спрашиваю сипло, стараясь не показывать дрожь, охватившую тело. Это лишь физиология, стресс, недотрах. Лизка последняя баба на этой планете, на которую могу как на секс объект посмотреть. И надеюсь, она это знает. А если не знает — надо сделать все возможное, чтоб донести до нее.
