Ари закусила губу и вздохнула. Она подозревала, что так все и закончится, но не приехать не могла.
— Послушай, Дэй…
— Нет, это вы послушайте! Ну оправдают меня, а что дальше? С какими чувствами я буду ходить на службу? Как посмею поднять глаза на Его Величество, зная, что не уберег его дочь? Да я лучше руки на себя наложу, чем…
— Разве ваша жизнь принадлежит вам? — нарушил молчание Тивар Лас. — А как же клятва?
Дэй умолк. Королевские телохранители могли жить, как все нормальные люди, жениться, заводить детей, но себе они не принадлежали. Только королю.
— Не думал, что об этом кто-то вспомнит…
— Ну, на то я и юрист. Она, — кивок на Ари, — многого еще не знает. Но ради тебя решилась стать лучшей. Уверен, у неё получится. Так что… помоги.
Дэй упрямо покачал головой:
— Если я не смею умереть, то подать в отставку — вполне. Откажусь от мира и проведу остаток жизни в храме Отца, замаливая грехи.
— Меня устраивает! — Ари поднялась со стула. Её глаза метали молнии, и Дэй пожалел, что взгляд не убивает. Испепелила бы — и нет проблемы! — Меня вполне устраивает, если ты запрешься в каком-нибудь храме! Тогда я хоть больше навредить не смогу. И ты… будешь жить!
Легкий удар в дверь, поворот ключа… Ари шла по коридору, уже не замечая его мрачности. Её гнала вперед ярость. И понимание, что эту схватку она проиграла.
А в камере рухнул на кровать Дэй. Он сидел, уставившись в одну точку, а потом обхватил голову руками: принцесса не отступится. Почему-то она считала его невиновным.
Технически, Ари была права: она сама послала лошадь на то препятствие. Но он, как её личный телохранитель, обязан был предусмотреть возможность падения. А если бы она уже стала Наследницей?
В груди похолодело. И одновременно пришло понимание: это сражение он проиграет. Ари куда упрямее его. Застонав, Дэй завернулся в одеяло и спрятал лицо в тощую подушку: за несколько дней всего одна хорошая новость: завтра он услышит о том, что у Руматы появилась Наследница, а значит, страна будет жить.
Восход он встретил на ногах: стоял возле забранного решеткой окна и смотрел, как светлеет небо.
— Не нарушайте внутренний распорядок, подследственный Таято.
— Простите, — он знал, что провинился, до сигнала никто не смел вставать с кроватей. Но лежать сил уже не было — нетерпение оказалось сильнее. Мысль, что характер не такой крепкий, как думалось, вызвала горькую усмешку. Дэй чуть не расхохотался, но надсмотрщик уже подошел к двери, разнося завтрак. Оставаться без еды не хотелось.
