Всё было бесполезно!
Наступил рассвет, проснулись первые трамваи.
Пацан плакал без преувеличения три с лишним часа и уснул только утром, когда окончательно выдохся. Орал, орал — и вдруг замолчал. Раскинув в стороны руки и ноги, умиротворённо засопел, как будто ничего и не было.
Новоиспеченный папаша мог ему только позавидовать — бледный, с трясущимися руками выполз на кухню, психуя из-за каждого громкого звука. Он был готов придушить дворника, который, размахивая лысой метлой, то и дело задевал металлическое ведро.
Каждый звук — ржавым лезвием по нервам, постоянно казалось, что за стеной раздался плач, что ночной марафон вот-вот продолжится.
Кто сказал, что дети это счастье? Дети — это ад!
— Слушай, а чего он так орал? — не понижая тон спросил Бабон, и Влад был готов разбить о его голову кружку.
— А я откуда знаю? Знал бы — успокоил, — огрызнулся, отхлёбывая чай. Даже этот звук показался ему оглушающим.
— Жесть вообще, я тоже нифига не спал, — грохнув дверцей холодильника, пожаловался Антон.
— Ты не спал, потому что всю ночь в «доту» рубился! И не греми ты так!
Бабон обернулся, удерживая в руках тронутый плесенью кусок сыра:
— Слушай, я, конечно, всё понимаю — сопляк тебе вынес мозг и все дела — но так-то это моя квартира.
— Ладно, извини, бро, ну просто сам понимаешь… — Влад окончательно поник.
Обхватив голову руками, уставился на остывающий чай. Аппетита совсем не было, как и надежды на счастливое будущее. А если этот малец действительно его сын? И вдруг эта чокнутая скрылась с концами? Что тогда будет?
— Да я понимаю — засада ещё та, — приземлился рядом Бабон, обдав амбре из выпитого вчера пива. Опрокинув заляпанную банку, "на глаз" сыпнул в кружку растворимый кофе, неторопливо добавил несколько ложек сахара. — Может, в эту… как её — опеку позвонить?
— Сегодня воскресенье.
— Да чёрт его знает, как они там пашут, — плеснул кипятка и, громко ударяя ложкой о стенки кружки, принялся тщательно размешивать напиток.
Солнечный свет заливал захламленную кухню: плита в пригоревших ошмётках, грязные разводы на дверцах гарнитура, заваленная посудой раковина. Раньше на всё это Владу было наплевать — вернее, бардак его раздражал, но он давно перестал бороться с безалаберными соседями, а вот сейчас почему-то задумался, что если вызывать службу, это же они увидят, в каком сраче они обитают. Стыдно.
Да и как объяснить эту нелепую ситуацию? А вдруг на него вообще повесят кражу чужого ребенка! Кто знает, может, эта психопатка его действительно у кого-то стащила, а потом решила избавиться вот таким образом!
