По-моему, даже некорректно было о таком спрашивать, я ведь не к доктору пришла на прием.
Они задавали вопросы по очереди и все вместе. От такого напора со стороны правоохранительных органов я взмокла. Струйки пота бежали по моей спине, блузка прилипла, я стала ерзать, пытаясь как-то отодрать ее от тела. На нервной почве спина зудела немыслимо, мне так хотелось ее почесать. Я повела плечами и потерлась спиной о спинку стула.
– Не юлите! Не пытайтесь нас обмануть и ввести в заблуждение! Все равно докопаемся до правды. В ваших же интересах чистосердечно во всем признаться.
– Боже упаси! Я искренне и честно отвечаю на ваши вопросы. Я только не понимаю, что дало вам повод обращаться со мной в таком тоне?
– Ей тон наш не нравится, она думала, мы ее тут эклерами с кофе угощать будем, – рассмеялся толстый.
– Эклеры не предлагали, а о чае и кофе разговор шел, – обиделась я. – Дайте хоть глоток воды!
– Не уводите следствие в сторону. Состоял ли ваш муж на учете у психиатра или нарколога?
Я устала отвечать на однотипные вопросы. Мой муж вырисовывался пьяницей, хулиганом и дебоширом. Такому типу человека убить, что муху по стенке размазать. Именно к этому заключению хотели меня подвести Воронков и компания.
– Был ли он в интимных отношениях с покойной Щегловой?
– Это вы у меня спрашиваете? – Этого я уже стерпеть не могла и завопила: – Все неправда! Он прекрасный муж и отец. И никакой не пьяница и не дебошир, каким вы его тут пытаетесь представить.
– Он вам звонил? – в сотый раз спросил Воронков.
– Нет! Он не может! – завопила я и чуть было не выкрикнула, что мой муж похищен и за него требуют выкуп, но вовремя прикусила язык.
– Почему он не может? – ухватились все трое за последнюю фразу.
– Потому что, если бы мог, он бы обязательно позвонил! Он мне по три раза на дню с работы звонит, он очень привязан к семье, – выкрутилась я. – И если не звонит, значит, не может или его нет в живых.
– А вы ему звонили? У него есть мобильный телефон?
– Есть, но он не отвечает. Нет связи.
Нервы мои не выдержали, и я заплакала. Никто меня успокаивать не собирался, но продолжать допрос им тоже расхотелось.
– Хорошо, идите, – сдались мужчины, видя, что толку от меня уже не будет.
– А заявление о пропаже машины возьмете? – сквозь слезы спросила я.
– Идите, будем искать вашего мужа вместе с машиной.
На ватных ногах я вышла из полиции. Надо же мне было послушаться Вадима и Сундукова! Спрашивается, зачем я добровольно потащилась к ментам? Чтобы меня прокрутили через мясорубку допроса?
