В свои двенадцать лет Виктория все делала по хозяйству в доме: убирала, стирала, гладила и готовила не только себе, но и матери, имея ограниченный запас продуктов. Но сколько бы девочка ни трудилась и ни старалась, Екатерина ей всегда была недовольна, проклиная за волчью сущность.
Когда Иванова увлеклась алкоголем, Вике пришлось научиться обрабатывать землю и завести маленький огород. Разумеется, она спрашивала совета у соседок или вычитывала нужное в книжках в библиотеке, делая записи в своей тетрадке. Девочка училась всему сама. Возможно, кому-то покажется, что для такого возраста это нормально. Может быть, но не стоит забывать, что это ежедневный тяжелый труд, требующий огромной отдачи, а тут ребенок.
Особенно нелегко Вике приходилось в огороде. Неблагодарная работа, утомительное занятие, а для девочки вынужденная мера.
Конечно, друзей у Вики почти не было, только Наташа Пущина, с которой даже молчать было замечательно. Другие дети почти не общались с ней. Кто захочет играть с девочкой, которая постоянно трудилась дома, в огороде и прилежно занималась в школе, не оставляя времени на детские радости.
Виктория не ходила ни на какие мероприятия и почти всегда в компании была молчалива. Ну а как ей было стать другой, если любой взрыв эмоций и агрессия выводили ее волчицу из себя? Девочка очень тонко и сильно чувствовала чувства людей: радость, гордость, презрение, злость, обиду и жалость. Поэтому она держалась от всех подальше.
Уже в восемь лет девочка поняла, что доброта бывает не тем, чем кажется на первый взгляд. В ее случае доброта была жалостью.
Получилось так, что когда они с матерью жили в Новосибирской области, очень добрая соседка стала подкармливать вечно голодного ребенка. Старая женщина также учила Вику готовить.
Однажды после школы довольная девочка бежала к соседке. Подойдя к забору, услышала голоса бабы Маши и ее дочери.
— Зачем ты кормишь эту девчонку? — резко спросила Варвара у матери.
— Девочка голодная. Жалко ее…
— Жалко ей. Я, главное, тебе продукты таскаю, а ты теперь всех голодных кормить будешь? — громко воскликнула пышная женщина, вытирая платком вспотевшую шею.
— Варвара, ты посмотри на нее. Малышка худющая, одни косточки торчат. Екатерине совсем плевать на дочь. Вечером всегда в окно вижу, как к этой гулящей гадине мужики ходят. А девчушка вечно на улице сидит, вроде играет. Поражаюсь, почему она не болеет. Жалко ее.
— Мама, а меня кто пожалеет? Одна, как проклятая, на хлебозаводе за троих работаю. Четверо детей. Муж работает, только когда посевная, а остальные месяцы у телевизора пузо чешет.
