***
Наши дни
Лидия
17 января, среда
В обед спускалась по лестнице, желая сходить в магазин за продуктами. В холодильнике шаром покати, совсем ничего нет. На первом этаже застопорилась, слыша завывания Ирины, если судить по голосу, раздающемуся из ее квартиры, поэтому пошла к двери. Нажала на звонок, но никто не ответил. Не растерялась, набрала номер сотового телефона девушки, но она не взяла. Несколько раз ударила кулаком по двери, и рявкнула:
— Дубинина, открывай!
Послышались шаги, но никто не пожелал впустить меня в гости. Нахмурилась и, вновь позвонив, слыша еле слышное пиликанье, громко произнесла:
— Ира, открывай! Я не уйду, пока не увижу тебя.
— Лида, — хрипло прошептала она, пытаясь говорить ровно, сдерживая слезы. — У меня все хорошо.
— Не сомневаюсь. Дверь мне открой, — как можно спокойнее выдала, подавляя желание пнуть чертову преграду.
— Пожалуйста, уходи. Я плохо себя чувствую и не настроена на общение, — пробубнила Дубинина, как-то странно выговаривая, то ли картавя.
«Не настроена она… Гляди-ка! Пусть не волнуется. Я любые связи быстро налаживаю…»
Посмотрела на часы, отмечая, что время есть до вечернего мероприятия, примерно пять часов, и пробурчала:
— Так, Дубинина, если сама дверь не откроешь, вызову мальчиков в форме, и они мне с радостью помогут. Последствия на тебе и ну и расходы за выломанную дверь.
Послышалось скуление, а потом звук щеколды. Дверь отошла в сторону, и увидела в тусклом свете ее, странно подпирающую стену. Медленно вошла в помещение и, оглядев стены, посмотрела на подругу детства, наблюдая опухшую губу и внушительный синяк под глазом. Замечая, как она закрывает грудь и шею, откинула ее руку в сторону. Естественно, ну что там еще можно было увидеть, кроме черных следов от кровоподтеков, а также следы удушья. Офигеть. Приехали.
Резко перевела взгляд на грязные плотные шторки некогда синего цвета, приделанные к перекладине дверной коробки, как вдруг Ира бросилась на меня, задевая загипсованную руку, отчего мгновенно почувствовала острую невыносимую боль, что пошли звездочки перед глазами, и все тело стянуло от раздражения. Грубо оттолкнула Дубинину в сторону, считая, что ей не повредит, раз головой не думает, и грубо воскликнула:
— У меня гипс!
Она виновато поднялась с пола, постоянно поправляя свой халат, стараясь закрыть ужасные черные следы, и пролепетала:
— Извини, я не хотела. И спасибо за заботу, но мне не нужно. Просто знай, что у меня все хорошо.
