Подруга скривилась, поправила облегающую белую маечку, и, прищурившись, едко заметила:
— Да ладно тебе. Я же вижу, как глазки сверкают.
— Они у меня всегда сверкают, — убедительно заявила я, осознавая, что хочу домой. Нужно вызвать такси да отправляться в путь.
— Ага, как же… — резко проговорила подруга, даже не собираясь ставить свое утверждение под сомнение.
Посмотрела на время, убеждаясь, что мне давно пора, и сказала:
— Закажу такси. Поздно.
— Еще посиди. А то я с этими выходными уже одичала.
— А где кавалеры? — не удержалась я от вопроса, даже не представляя, что Гуля никуда не выходила. Она никогда не сидит на месте. Посмотрела на подругу, отмечая ее природную красоту. Широко расставленные скулы, высокие, чем можно гордиться, тонкие изящные губы, узкие, но раскосые глаза, придающие шарм. Лицо кажется щекастым, но при этом является несколько плоским, отчего придается большая миловидность. Красавица со стальным характером и прищуренным взглядом, продирающим до костей.
— Да не поверишь, настроения нет, да и вообще… не хочется ничего. Бесят все, — выдала она, взъерошив свою длинную челку.
— А твой не писал? — спросила, полагая, что, может, поэтому она так странно себя ведет.
— Нет. Дождешься от него. Он же гордый. Нажрался, видно, вот и выдал всё, что на душе было. Асылхан не пьет, но если вдруг употребил, то правда из него прямо-таки льется, хочешь того или нет. А так… будет молчать. И не нужно мне его сообщения, — грубо рявкнула она последнюю фразу и раздраженно добавила: — Так курить хочется, но дала себе обещание больше не травить организм.
— Ого, однако, ты удивила, — воскликнула, совсем не ожидая от нее. Но если Искатова решила, значит, так и будет.
— Ага… сама в шоке, — усмехнулась она, тут же посмотрев на плиту, где стоял чайник. — Давай еще по одной?
Улыбнулась и кивнула, отправляя запрос на ближайшее такси.
Через пятнадцать минут мы оделись и вышли из дома, двигаясь по тропинке к высокому забору. Снег скрипел под нашими ногами, а на небе тускло светила взрослая убывающая Луна. Я глянула на Гулю, идущую в тонкой куртке и в бриджах, но в теплых носках, а между ними участок обнаженной кожи, что так привлекал внимание. На голове капюшон.
Слегка треснула ей по плечу и буркнула:
— Ты совсем, что ли? Давно не болела? Куда вырядилась?
— Да я же быстро, — весело заметила подруга, леденея от холода, продолжая идти. — Такси уже здесь, так что мигом добегу.
— Живо давай домой! Сама дойду! — сказала, удивляясь ей. Еще бы в майке вышла, чтобы уж совсем тут застыть.
