– Нет! Ты у меня добрая и милая девочка, – убежденно воскликнула она.
Вилка застыла на полпути. Маман про кого сейчас рассказывает? Про меня, что ли?! Если так, то… буду знать.
– Да, мамуль, когда зубами к стенке сплю, – согласилась я с ней.
– И еще с хорошим чувством юмора.
«Это да!!! Зашкаливает прямо конкретно!»
– Угу, – промычала и добавила: – Мама, а как Лизка?
– Лизонька, как всегда, умница и красавица. Мы на нее с Петей не нарадуемся. Добрая такая, отзывчивая, ранимая и…
– С ранимой… пожалуйста поподробнее, – проговорила я, жестикулируя вилкой, а потом залезла в салатик. Мой любимый – «Цезарь».
– Ой, как узнала, что ты не приедешь, так расстроилась, что даже из комнаты не выходила. Я звала и отец, а она все не выходит… Совсем! И на следующий день тоже самое, а ведь выходные! Хотели культурно отдохнуть: галерея, парк или музей. Потом бы в ресторан…
«Вот лично мне… кроме ресторана ничего не понравилось…»
С моей мамочкой туда ходить – это просто нереальная каторга. Хоть куда. Везде стоим и смотрим, то есть я палюсь и мучаюсь, а мама любуется, восторгается…. долго, восхищаясь необыкновенным. Сколько прилагательных и наречий с детства знала, что жуть, даже ругалась по-особенному. Но это давно было… давно. Сейчас уже по-обычному.
– И? – поторопила ее.
– Ой, точно! Ну и вот… а потом она вышла и говорит, что ты сегодня приедешь. Я была так счастлива! Очень! Ты так обрадовала маму!
Взяла пустую, но грязную тарелку и, поцеловав в щеку маму, пошла сполоснуть, уточнив:
– Так что с Лизкой?
– Не знаю, молчит. Молчит как рыбка, а глазки такие печальные. Вижу, душа не на месте. Ой, не на месте!
– Угу, – промычала я, стараясь закрыть рукой зевок, а потом пробубнила: – Может, в комнату переместимся?
– Ты иди! Завтра поболтаем. А у меня такая интересная идея возникла, что не описать! Вероятно, от эмоций, когда тебя увидела. Я пойду в мастерскую, а ты отдыхай.
Отпираться не собиралась, устала как лошадь, хоть и не пахала. Обняла маму и поплелась в комнату. Раздевшись, плюхнулась в постель и мгновенно отрубилась.
***
– Лизонька, ну не плач. Расскажи все спокойно. Я ничего не понимаю, – проговорила я своей сводной сестренке, нежной милой девушке, рыдающей навзрыд, но КРАСИВО. У меня так никогда не получается, даже если я буду стараться. Если реву, то страшная и опухшая, как Баба-Яга.
В обед, заглянув к ней в гости, после того, как она пришла с универа, увидела ее рыдающей. И вот до сих пор не продвинулись ни на словечко с ее объяснениями.
