Или вот, например: стоит строй, и тут ему' с интервалом в одну секунду начинают подаваться команды:
- Равняйсь!
- Отставить!
- Равняйсь!
- Отставить!
- Налево равняйсь!
- Равняйсь!
- Отставить!
- Равняйсь!
- Смирно!
- Отставить!
- Налево равняйсь!
- Смирно!
- Отставить!
Слаженность строя неизменно нарушается на третьей секунде, после чего все вращают башкой в разные стороны. Восстанавливается слаженность только после подачи команды «Вспышка с фронта».
А один из сержантов как-то раз решил, что солдаты-кинологи будут ежедневно платить ему дань. На самом деле они ничего не платили, а он ничего всерьёз не требовал, но на правах прикола это работало. Поэтому' когда кинологи в очередной раз пришли в роту со стажировки, он их тормознул:
- Ну-ка, стоять! Как ты мне доложился?
- Товарищ сержант, кинологическая группа в количестве семи человек
со стажировки прибыла! - повторил старший.
- Вы знаете, что каждый из вас должен мне полтинник?
- Так точно, товарищ сержант! - заулыбался старший.
- Значит, как ты должен докладываться?
- Товарищ сержант, кинологическая группа в количестве трёхсот пятидесяти
рублей со стажировки прибыла.
- Во, правильно! Так всегда и докладывайся.
И с тех пор боевые единицы кинологов при докладе неизменно
переводились в денежные единицы.
Офицерский состав тоже иногда спускался с Олимпа и являл себя миру.
Был, например, в учебке такой капитан Удобный. Известен он был двумя вещами: крутой фамилией и крутой тачкой. Фамилией он особенно не щеголял. А вот на машине своей любил продефилировать. Причём прямо сквозь строй. Выстроятся срочники на дорожке для построений - и тут вдруг Удобный сигналит. Изящно заруливает на дорожку’ - и въезжает в ряды Вооружённых Сил. Все уважительно расступаются (оно и понятно, задавит ведь), а кэп паркует своё авто прямиком возле здания казармы. Ещё бы, не переть же сюда пешком от самой стоянки, это ведь целых двадцать метров!
Близок к народу’ был и старший лейтенант Овечкин. Он быт любителем провести телесный осмотр личного состава. Дело в том, что солдаты дружно жаловались на мозоли нижних конечностей. И под этим предлогом отказывались выходить на зарядку. Всё бы ничего, вот только в один прекрасный день из двух взводов - то есть более чем из шестидесяти человек -на зарядку вышло... восемнадцать. И тогда доблестный командир взвода решил лично проверить, чем же болен его личный состав. После отбоя все в одних трусах выстроились в две шеренги. Старший лейтенант, нахмурив брови, двинулся вдоль рядов. На всех солдатах, за исключением самых дисциплинированных, красовались синие следы сержантского воспитания. Однако старлея это не особенно волновало. Мозоли - вот на что было нацелено его внимание. И что же - действительно, нашлись люди, нуждающиеся в медицинской помощи. Таких оказалось... аж три. Их фамилии внесли в книгу’ записи больных и приказали после завтрака, прихрамывая, маршировать в санчасть. Остальным было велено завтра принять активное участие в утренней физической зарядке. На следующее утро все хромые, кривые, косые и убогие вышли на зарядку’ и принялись наматывать крути по территории части. Жертв не было.
