- И сразу, - продолжил я, - все проблемы исчезают, теряют свою значимость, представляются неважными. Посмотришь на деревья - они точно такие же, как и за пределами части - и вроде уже не в армии себя чувствуешь, а просто в мире.
Вскоре оказалось, что собеседник Смолячкову, в общем-то, не нужен. Нужен слушатель. И если во время его монологов мне и удавалось вставить слово, то Кирилл пропускал его мимо ушей и продолжал гнуть свою тему, не заботясь о том, слушают ли его. Это делало порой общение с ним невыносимым и невозможным.
Однако если на словах Смолячков излагал свои мысли весьма путано и туманно, то стихи порой писал очень точно и метко - и мысли легче прочитывались там, чем в его словах.
Смолячков обитал, в основном, в клубе. Если мне удавалось туда выбраться, то мы садились в каморке за сценой, брали гитару и начинали бренчать свои песни вперемежку с хитами ДДТ, Чижа, Чайфов или Гражданской Обороны. И под дембель таки написали совместную песню. Я принялся наигрывать на пианино аккорды, и в голове у меня стала наклёвываться мелодия. Через пятнадцать минут мелодия была полностью готова. Я начал играть её по круту; а Кирилл, вооружившись карандашом, на ходу сочинял текст. Спустя полчаса песня была завершена. Правда, ни разу после этого нам не удалось её вместе спеть.
Был в клубе и ещё один постоянный обитатель - Миша Розов из первого батальона. Чем он был хорош - так это своим неунывающим характером. О том, что происходило у них в батальоне, он всегда отзывался с неизменной иронией. И откровенно презирал и игнорировал армейские порядки. Его сняли со смен и поставили через сутки дневальным. Это его не смутило. Стоя дневальным, он умудрялся уходить с поста в клуб. «Весело дневальным стоять!» - говорил он. Розов с лёгкостью посылал своего старшину; не говоря уже о командирах взводов и их заместителях. Ходил с оторванным подворотничком по части. И при этом никогда не был наглым - если к нему' нормально относились, то и он в ответ всегда был весёлым и улыбчивым.
Потом он стал проситься на север. Все хотели попасть на смены - он с них снялся. Всех путали отправками на север - а он туда попросился. Словом, действовал наперекор всему'. На север он просился, потому что, как он говорил, хотел покататься и увидеть мир. Его так никуда и не отправили, а дали вместо этого лопату и отправили на уборку снега - вот, мол, тебе и север.
Так он и служил. Наряды чередовал с походами в клуб. Никогда не жаловался. И на всё ему было наплевать. Шикарный человек!
