- Врубай порнуху, Хабиби! - выкрикнуло несколько голосов.
Хабиби хитро улыбнулся и достал чёрную кассету без надписей. Минутой позже мы уже имели удовольствие наблюдать, как на экране имеет удовольствие какая-то милая девушка, по странному совпадению оставшаяся без одежды. В толпе раздались радостные выкрики, а авторитет Хабиби резко подскочил.
В зал заглянул усатый дядька. Его лицо стало суровым. Но секундой позже расплылось в улыбке.
- Хабиби, ты поставил? - спросил он.
Хабиби ещё раз улыбнулся.
Ожидание отправки продолжилось и на следующий день. Наконец под вечер в часть прибыл какой-то старлей и стал выкрикивать фамилии. Моя фамилия прозвучала сразу после фамилии Хабиби, и мы послушно выстроились перед старшим лейтенантом. Далее последовала прощальная прогулка по Фонтанке, Гороховой и Садовой, и мы нырнули в метро. А через полчаса жёлтая «Газель» уже везла нас по направлению к части.
- Тьи будьешь са мной дьружить? - спрашивал меня в пули Хабиби.
- Конечно, - дружелюбно отзывался я.
- А тьи помньишь, как минья завут? - хитро осведомлялся он.
- Мм... Не-а, - честно признавался я.
- Минья завут Насиф! - гордо заявлял Хабиби. - Это мой друг! - говорил он остальным парням, а заодно и всему автобусу, показывая на меня пальцем. Я не возражал.
Вскоре выяснилось, что Хабиби обитает в пяти минутах ходьбы от части и в школьные годы играл в футбол на её территории. Поэтому, прибыв в часть, он принялся здороваться за руку с нарядом по КПП, словно это его старые знакомые. Отслуживших полгода срочников уже трудно было чем-то удивить, поэтому они невозмутимо отвечали на приветствия и продолжали скучать дальше в ожидании дембеля.
Мы с видом победителей пошли по центральной аллее части. Старлей притормозил по ходу движения и начал беседовать с каким-то кэпом. А мы по инерции продолжали путь, как вдруг откуда-то слева раздалось:
- Э, куда прёте, олени!
Мы стали осматриваться по сторонам. Звук доносился с крыльца казармы.
- Сюда подошли!
Неуверенной походкой мы двинулись к паренькам на крыльце.
- Заходим!
В тот день нас много строили, но это построение было самым неприятным.
Нам доступным языком объяснили, что мы собой представляем и чего заслуживаем, затем зачитали наши права и свободы (вернее, уведомили об их отсутствии), после чего начался шмон. Стопка наших вещей возле каптёрки всё росла, чтобы затем скрыться за её дверью. А те редкие предметы, которые не были запрещены, с ускорением летели в нас.
