а остальные - по пятьдесят тысяч, чем если все вместе будут зарабатывать по двадцать на брата. Это, конечно, справедливо, но двадцать меньше, чем пятьдесят.
- Рафаилов, опять ты здесь! А ну пошли за мной! - старший прапорщик Передрий вырос за моей спиной и посмотрел на дежурного суровым взглядом. Срочник принялся с серьёзным видом набивать ключом морзянку, а я отправился за своим начальником, поймав себя на мысли о том, что хочу поскорее Выбраться из мира, где Есе получают на завтрак перловку в мир, где кто-то ужинает в ресторанах, а кто-то варит пельмени. Пельмени, знаете ли, хоть и не бифштекс, но повкуснее перловки будут.
Самым лютым нашим дедом был, безусловно, Жека Медведев, или просто Медведь. По слухам - хотя мы в них слабо верили - когда-то Медведев был отличным парнем, весёлым и приятным в общении. А потом на нём погладили белугу.
Белугой на армейском сленге именуется зимнее нательное бельё. Что-то вроде пижамы. И вот как-то раз, когда я ещё даже не получал повестку в военкомат, Медведева загнали в бытовку его предшественники, нагрели утюг и стали им ездить ему по спине. Ожоги на спине через какое-то Бремя зажили. А мозг, похоже, так и остался частично обожжён.
С тех пор у Медведя начались приступы невменяемости. Глаза его в такие минуты становились стеклянными, и в них не читалось ни одной мысли. Единственное, что в них плавало, - холодная злоба и ярость.
А действия напоминали игру трёхлетнего ребёнка. Как-то раз он подошёл к урне и начал беспорядочно выкидывать из неё всё содержимое, заявив, что там должна быть бутылка. Из ведра вылетали и двухлитровые от колы, и литровые от «Фанты», и поллитровые от «Спрайта», но они его не устраивали. В конце концов, он всё раскидал, заставил нас собирать и удалился.
